Поэзия и драматургияЦветы зластр 33
Светлый фон
Темами своих поэм Бодлер избрал „цветы зла“, но он остался бы самим собой, если бы написал „цветы добра“. Его внимание привлекало не зло само по себе, но Красота зла и Бесконечность зла

Откуда такая перемена взглядов и вкусов и Брюсова (да и заметил ли ее кто-нибудь?) Разгадка, как обычно, обнаружилась на поверхности.

В восемьдесят пятом томе „Литературного наследства“ (М., „Наука“, 1976, во времена еще уверенной в своих силах советской власти, была опубликована статья К. М. Азадовского и Д. Д. Максимова, полная ценных и весьма нужных при исследовании различнейших предметов статья „Брюсов и „Весы“: К истории издания“, где наша загадка очень коротко перетает быть таковой: „Заметную роль в „Весах“ второго периода играл Эллис, однако он сблизился с журналом лишь в середине 1907 года“ (курсив мой — Е.В.).

однако он сблизился с журналом лишь в середине 1907 года однако он сблизился с журналом лишь в середине 1907 года

Вот и разгадка: ни Адамович, ни Шершеневич в 1907 года в литературе роли еще не играли, книгу Эллиса 1908 года в руках едва ли и потом держали, иначе мы не читали бы сейчас такие откровения:

Георгий Адамович (1930): „…Есть, во-первых, перевод П.Я. <т. е. П. Якубовича Мельшина, напоминаю — Е.В> — перевод грубоватый и бесстильный, но довольно верно передающий страстно-страдальческий тон бодлеровской поэзии. <…> Есть, затем, перевод Эллиса, насколько помнится, не полный, более изысканный, чем перевод П. Я., но зато и более вялый“. („Последние новости“, 27 февраля 1930 г., Париж.). Мечты Адамовича о полном переводе Гумилева, видимо относились к области выдачи желаемого за действительное; Гумилев, похоже, планировал сделать „Цветы зла“ общими силами „Цеха поэтов“: в разных архивах и книгах мы находим то четыре перевода Гумилева, то два — Георгия Иванова, то один — самого Адамовича и т. д. Но как было не блеснуть красным словцом (цитирую ук. соч. Адамовича): „В архивах „Всемирной литературы“ должен храниться полный перевод стихов Бодлера — вероятно, лучший из всех. Не издан он только потому, что в какой-то правительственной комиссии было признано, что Бодлер не созвучен революции и выпуск книги несвоевремен“.

Советская власть, если смотреть с той стороны границы, виновна была не только в гибели миллионов, но и в неиздании Бодлера. „Широк русский человек, я бы сузил“, как писал Достоевский. Серийного убийцу вроде Чикатило непременно нужно еще и в подделке бюллетеня за три дня невыхода на работу обвинить. Не ищите смысла, мои соплеменники. Как было, так будет, и ничто от этого не рухнет.