Матрос не стал рассуждать. Испугавшись, что студент начнет стрельбу, он прыгнул вперед и, схватив Андрея за руку, рванул на себя так, что не ожидавший нападения Андрей чуть не упал и выпустил портсигар из руки.

Лидочка ахнула — ей показалось, что портсигар сейчас разобьется. Она ринулась вперед, чтобы подобрать его, но матрос оказался куда проворнее — он оттолкнул Лидочку, не поглядев на нее, схватил портсигар и только тут сообразил, в чем дело. Он туповато улыбнулся и доверчиво сказал Андрею:

— А я думал — пушка.

— Пошли, пошли, не отставай! — крикнул другой матрос, который замыкал процессию.

Толпа цыган неожиданно вклинилась между Лидочкой и Андреем.

И тут Андрей увидел Лиду.

— Все в порядке! — крикнул он. — Это недоразумение!

Он мысленно заготовил эти слова для Лидочки и произнес их, хотя, конечно же, в тот момент страх потерять портсигар — палочку-выручалочку — охватил его остро и больно.

Лидочка кивала, слушая, но смотрела на матроса.

— Отдайте, пожалуйста, — сказал Андрей матросу.

— Что с возу упало — слыхал такое? — осклабился матрос.

Андрей навсегда запомнил его улыбку и золотые коронки во весь сверкающий рот, лица не запомнил, а запомнил улыбку.

— Пошел, пошел, чего разговорился! — Андрея толкнули в спину дулом карабина, и он, чтобы не потерять равновесия, вынужден был пойти вперед. Он оглядывался — теперь уже не из-за портсигара, а чтобы увидеть Лидочку, потому что вдруг понял, что, потеряв портсигар, стал самым обыкновенным человеком, которого могут убить и, вернее всего, скоро убьют, и он больше никогда не увидит Лидочку.

На площади перед вокзалом, заранее подогнанная туда, стояла длинная черная тюремная фура. Арестованных быстро, с криками, чтобы не задерживались, толкая и ругаясь, погнали через площадь.

Лидочка бежала за арестантами.

Андрей помахал ей и крикнул:

— Не бойся! Я вернусь!

В тюремной фуре было тесно — туда набилось человек двадцать.

Стояли, держась друг за друга и за стены. В фуре пахло блевотиной и мочой. Было душно.

Фура дернулась и нехотя покатилась по мостовой. Внутри было темно, и люди молчали, они старались сохранить равновесие.