— Обед! — объявил надзиратель. — А ну давай от дверей!

Из лохматого словно выпустили воздух. Он сполз по стене и лежал, подогнув ноги, словно чудом избегнул гибели.

— У меня живое воображение, — сказал он. — При всем моем равнодушии к смерти, которая мне, кстати, не грозит, — последовал острый взгляд, словно лохматый проверял, поверили ли ему, — при всем моем стоицизме я не могу не воображать. И знаете, что я вижу? Мрачный зал в тюрьме Консьержери, аристократы, красавицы света, герцоги, архиепископы, генералы, матери семейств — все смотрят на якобинского капрала со списком в руке. Сейчас его губы назовут твое имя…

Заключенные по очереди подходили к двери и принимали от надзирателя миску с супом и ложку. Второй надзиратель внимательно следил, чтобы миски и ложки были возвращены по счету. Андрей и лохматый тоже получили свою порцию. Пожилой усач с отвислым лицом, в морском офицерском кителе без погон, посторонился, освободив край нар, чтобы им было где поесть.

Похлебка была горячая, больше ничего хорошего о ней нельзя было сказать. Но Андрей не чувствовал вкуса. Горячее — было приятно. А вкуса не было.

Лохматый, видя, что Андрей отвернулся от него, обратился к усачу, который уступил им место на койке:

— А вы, если не секрет, почему здесь?

— Я здесь вторые сутки, — сказал усач. — Меня взяли вчера, в облаве… а всех остальных расстреляли!

— Какое варварство! — сказал лохматый, словно речь шла об утопленных котятах. — А вас не расстреляли?

— Они неразборчиво записали мою фамилию, — улыбнулся усач. — А я не стал отзываться — народу в камере было много, суматоха, офицеров увели, а я вот жду второй очереди.

— Может, отпустят? — сказал лохматый.

— Посмотрим — все зависит от того, когда кончится террор.

— Кто-то их должен остановить. Должен что-то сказать Центрофлот! Это же анархия, — сказал Андрей.

— Если это анархия, то она была кому-то нужна, — сказал усач. — Городом правят две сотни матросов, которые вернулись из Ростова. Остальные достаточно пассивны.

— Вот именно это я хотел сказать, — согласился лохматый.

Надзиратели собрали миски и ложки и ушли, заперев камеру.

— А почему вы решили, что их расстреляли? — спросил Андрей усача.

— Об этом весь город знает, — ответил за моряка лохматый.

— Но зачем?

— Не сегодня-завтра в городе возникнет новая сила, — сказал усач. — Я не знаю, кто это будет — Украинская Рада, анархисты, большевики, — они заявят, что вынуждены взять власть, чтобы остановить бесчинства.