Некоторое время Анна молчала. Мне нечего было ей сказать, так как я особо не хотел лезть в отлаженный процесс. Может, надо было посчитать кое-какие экономически убытки и купировать их. Это действительно ненужные потери. Но репрессии были направлены против землевладельцев, что в будущем должно было дать толчок сельскому хозяйству. Крестьяне и артели лишались дополнительной прокладки в виде аренды земли. Торговцев и ремесленников не трогали.

—Констанция, девочка-ангелочек девяти лет с такими же голубыми глазами как у отца. Она тоже должна стать жертвой твоей войны? — Островская привела последний аргумент, — На мои Липки давно облизываются ваши настырные чиновники. Хотя всем известно, что там не используют крепость и живут вполне себе православные крестьяне. Кому-то, видно, мешают мысли о моих доходах. В Польшу я не собираюсь и буду бороться за свою землю.

Мда. Размяк я в последние годы. Или Анна понимает, какое воздействие оказывает на меня. Здесь ещё и дочь. Придётся всё равно помогать, если уж чиновники начали откровенный произвол. Мне нужен порядок и выполнение законов, а не беспредел. Или это я так успокаиваю себя за слабость?

—Куда ты меня тащишь? — в первый раз за сегодня засмеялась красавица.

Несу её на плече, как добычу, крепко схватив за упругую попку. Гостья болтает ногами и продолжает заводить меня своим журчащим смехом. Охрана и слуги дружно сделали вид, что ничего не произошло. Но почему-то моя кровать уже расправлена и готова принять любовников.

—Я должен проверить, что ничего не изменилось и госпожа Островская всё так же хороша, — смеюсь в ответ.

Кладу Анну на кровать и сразу начинаю стягивать одежду.

Мы оторвались друг от друга только под утро. Ничего не изменилось, может, даже стало лучше. Такого эмоционального урагана я не испытывал давно. Только с Шарлоттой, но не будем сейчас о ней. Надеюсь, я знаю, что делаю?

[1] Михаил Иванович Комбурлей (1761–1821) — волынский губернатор (1806–1815), сенатор, владелец и устроитель усадьбы Хотень.

[2] Варфоломей Гижицкий (1775–1827) — волынский землевладелец, польский военачальник на русской службе, генерал-майор. В 1816—24 годах — волынский губернатор (в чине действительного статского советника).

[3] Дошло до того, что католиком стал племянник синодального обер-прокурора Александра Голицына. Перешли в католичество и другие представители знати: князь Петр Голицын, княгиня Александра Голицына, княжна Елизавета Голицына, ставшая католической монахиней, граф Григорий Шувалов, тоже принявший монашество, князь Андрей Разумовский, княгиня Елизавета Гагарина, графиня Варвара Головина, Наталия Нарышкина, сын знаменитого генерала Петр Ермолов, Владимир Печерин, Михаил Лунин и др. Число перешедших в католицизм явно недооценивается, ведь от прозелитов «требовали», чтобы те «сохраняли в тайне свое отступничество»