С «Волгой-Волгой» все получилось еще интереснее: Ирина Владимировна на робкую просьбу Александрова даже привезенный сценарий читать не стала, а просто сказала «снимайте, вы лучше знаете что снять хотите — а ко мне не лезьте», опять прикомандировала к нему своего оператора (молодого парня чуть старше двадцати, но успевшего снять «Чапаева» у Васильевых), звукооператора (вредную девицу, которая Любовь Петровну на записи песен «под картинку» буквально тиранила) — и фильм снова бил все рекорды посещаемости в кинотеатрах. А сегодня, когда он приехал в Боровичи с просьбой обеспечить дефицитной пленкой новый фильм, она даже голову от каких-то бумажек не подняла:

— Мне Ардов вообще не нравится, так что снимайте без меня. Ни пленки цветной, ни людей я вам не дам. И вообще, идите и не мешайте мне работать…

Дома жена ему сказала лишь, что «у Лукьяновой безупречный вкус, а «Золушка» действительно так себе пьеса».

А летом вышел фильм никому неизвестного Анненского «Медведь», в цвете и со стереозвуком — и Григорий Васильевич вообще перестал понимать, как Ирина Владимировна выбирает фильмы, которые станут любимыми в народе. Ведь если она фильм «приняла под покровительство» — получается шедевр. А если нет — то что? Ведь Георгий Васильевич точно знал, что она считает Эйзенштейна «пустышкой», а тут буквально «за уши вытащила» его любимого ученика на вершину славы. Ну, допустим, у нее действительно «безупречный вкус» — но как она определяла, хорош будет фильм или плох еще до начала съемок и даже до утверждения сценария? Или действительно всё, к чему она прикладывает руку, становится шедевром?

Когда Александров покинул, наконец, Ирин кабинет, она спустилась на этаж в «общую квартиру», где уже обедали Аня и Света.

— Ну, как там у вас? — поинтересовалась она.

— У нас как что? — переспросила Аня, — у нас вообще-то много чего всего.

— Я насчет визита Сталина в Хранилище-13.

— А, там все нормально, ему Хлопин реактор показывал-рассказывал. И теперь у нас одним преданным сталинистом больше.

— А чего так?

— Да Сталин у Хлопина мимоходом поинтересовался, причем в правильном месте рассказа, на сколько времени придется реактор заглушить если из-за падения нагрузки он свалится в йодную яму или случится ксеноновое отравление. Я думала, что Виталий Григорьевич вообще дар речи потерял… а когда Сталин спросил, как быстро в реакторе плутоний нарабатывается, то решила, что Хлопин до конца дней своих заикой останется. Ты знаешь, у Сталина ведь действительно феноменальная память, я же ему это так, мимоходом рассказывала лет много тому назад.