— А что будет? — поинтересовалась Света.

— А ничего. Скорости прибавится километров десять всего, а бензина машина будет жрать в полтора раза больше, причем девяносто третьего, а не семьдесят второго. Я ему так и ответила, но он все равно попросил при возможности пару сотен Лу-5 для ВВС сделать.

— Сделаешь?

— Нет. Но это уже вопрос чисто логистический: «Конквероры» из Аргентины сейчас привезти почти невозможно, и хотя на шестисотом заводе самолеты можно делать минимум по одному в день, а то и по два, их выпуск совсем прекращен потому что моторов нет. Ладно, плевать на это, зато наши ребята оттуда на отечественные заводы уже едут. И вообще, нам сейчас надо обдумать, что мы сможем сделать для войны уже финской.

— Зачем? — удивился Валентин. — У нас и серьезных дел будет больше, чем хотелось бы.

Прыязжайце да нас ў Беларус

Прыязжайце да нас ў Беларус

Серьезных дел было просто море, поэтому уже на следующий день Оля и Ира оказались в Кремле. Где сначала Оля долго беседовала с Молотовым, а затем обе они кратенько пообщались и с Иосифом Виссарионовичем. Краткая беседа затянулась всего лишь на полтора часа, но из кабинета Сталина Оля вышла буквально мокрая, как мышь. Впрочем, результат общения Оле понравился, а Ире… Ире тоже «в целом» понравился, хотя по целому ряду пунктов она осталась сильно недовольной. И, в частности, ей очень не понравилась передача Сувалковского района немцам, но она постаралась свое мнение придержать при себе, ведь «в главном Оля оказалась права».

Правда по ходу беседы Иосиф Виссарионович несколько раз порывался пригласить в кабинет и Струмилина, однако Вячеслав Михайлович — дабы встречу не затягивать — уговорил его это не делать:

— Зачем его звать? Он же молча подпишется под любыми выкладками Ольги Дмитриевны даже не читая. И даже не вникая в их суть. Раз Ольга Дмитриевна говорит, что мы потеряем эти миллиарды — значит мы их потеряем. Или не потеряем, если к ней прислушаемся.

— А ты уже прислушался к её доводам?

— А ты хочешь их выслушать уже в изложении товарища Лукьяновой?

— Нет. Хотя я все же не очень понимаю, почему вы так уверены…

— Постараюсь объяснить с другой стороны, — продолжила изложение своих доводов Оля. — Сейчас в Виленском крае собственно литовцев проживает чуть меньше четырех процентов, ни в одной деревне население вообще не говорит по-литовски, а на белорусском разговаривает почти семьдесят процентов жителей. Да, все же это население более чем наполовину — польское, но только за счет языка оно в Белоруссии будет чувствовать себя относительно комфортно. Поэтому передавать Литве почти полмиллиона человек, в целом лояльно относящихся в СССР и, в частности, к Белоруссии — в корне неправильно.