Он взял в руки «программу», по которой в прошлый раз рассчитывали гондолу — и тут же обнаружил причину столь нелепой ошибки: в задании цифра «5» была написана криво, так криво, что даже сам Павел Осипович поначалу принял ее за тройку. И, что было самым противным, он даже знал, кто именно эту цифру так криво написал…

Через час он вместе со своим криворуким инженером он сидел в кабинете Лукьяновой и объяснял ситуацию.

— Ну и чего ты его ко мне привел? Ты же сам Главный Конструктор, вот взял бы, лично вывел его на лужайку и пристрелил в кустах. А мне-то зачем на его кислую физиономию смотреть?

— Но ведь даже если потерянного времени не считать, прямой ущерб в восемьдесят шесть тысяч. Я даже не знаю, какое ему наказание определить…

— Ну ты как юная пионерка… пусть возьмет тетрадку… общую пусть возьмет, потолще — и всю ее испишет красивыми цифрами «пять». А если он еще раз что-то подобное отчебучит, тогда уже приводи ко мне, я его лично пристрелю. Товарищ Гришин, вы поняли? Все, идите… а ты, Павел Осипович, что-то еще сказать хотел?

— Да. А нельзя ли новые гондолы здесь, на экспериментальном, сделать? А то недели три потеряем… а машина Ильюшина уже на испытаниях в НИИ ВВС, её, наверное, на следующей недели в серию утвердят.

— Так, товарищ Сухой, гондолы здесь изготовить не можно, а необходимо. Пиши заявку в цех, я подпишу. А что до машины Ильюшина — тебе-то до нее какое дело? Запомни, на носу себе заруби: твою машину с ценой за три миллиона НИИ ВВС в производство не запустит ни-ког-да! Они и Ил утвердили лишь потому, что я запретила Сергею Владимировичу рассказывать сколько стоит алюминиевая бронекапсула. Так что оставь надежду, всяк!

— А зачем же…

— У тебя есть свой завод, и машину мы будем делать там, ни какие НИИ вообще не спрашивая. Деньги у нас на производство есть, сырье все свое — зачем нам еще кто-то с охренительно ценными советами? И да, я планер твой посмотрела, просчитала — звони на завод, я утверждаю начало выпуска. Пусть сразу закладывают на все стапеля, нам за год минимум полста машин сделать нужно. Еще вопросы есть? Тогда иди, не отвлекай: у нас, если ты не в курсе, какая-никакая, но война намечается…

Война шла как-то не очень. Советская армия за неделю дошла до «линии Маннергейма» и встала: прорвать с ходу эту, с позволения сказать, «линию» у Мерецкова не хватило ни умения, ни сил. По этому поводу Петруха исходил на известную субстанцию, ведь он еще в начале сентября передал Мерецкову (причем лично в руки) весьма подробные карты этой линии и даже чертежи большинства новых ДОТов! Валентин даже порывался сам на фронт отправиться — не столько воевать, сколько командовать «отдельным полком НКГБ», сформированным институтом Слащева, но по настоянию самого Слащева ограничился отправкой одного «специального батальона». А шире всех развернулась Гуля: на фронт были отправлены сразу семь «полевых госпиталей», в которых, кроме всего прочего, состояли на службе чуть больше тысячи военных врачей.