— Надеюсь.

— Тьфу, погань какая, — командир мстителей вытер нож об кусок тряпицы и плюнул на труп. — Садись за руль, Саня. Мне сильно досталось, могу баранку выпустить. Довези меня до наших… тут близко.

Только сейчас Данилов увидел, что у того минимум одна серьезная рана, которая продолжала кровоточить. Пустырник прижимал к ней кусок тряпицы.

Самого Сашку задело в плечо по касательной — надетая на нем куртка создавала видимость, что он гораздо шире, чем он есть.

Они заняли места в джипе, и Александр плавно повел машину через двор, стараясь, чтоб ее не подбрасывало.

— Гони во весь дух, бляха-муха! — лицо дяди Жени стало почти белым, видно было, что даже слова он выговаривает с трудом.

И в этот момент где-то за домами громыхнуло. Задребезжали стекла, ощутимо качнулась земля — они почувствовали вибрацию, даже сидя в машине. Из-за домов взметнулась вверх и начала быстро расти колонна пыли. Но раньше, чем она достигла крыш пятиэтажек, прогремели новые взрывы — с разных сторон. Минимум четыре. Каждый из них бил по ушам, но все же слабее, чем первый. Видимо, большее было расстояние. Казалось, весь город рушится и проваливается в преисподнюю. Взрывы сопровождал долгий, постепенно затихающий рокот.

— Сукины дети. Фугасы успели заложить, — успел сказать Пустырник, прежде чем потерял сознание.

Площадка перед Замком, где еще недавно раздавали конину ордынские мясники, была до краев заполнена народом.

Стоя у самого края, среди своих собратьев, выстроившихся двумя неровными прямоугольниками, Данилов-младший жадно озирался вокруг.

Жители Прокопы и Киселевки — а здесь были все уцелевшие бойцы, кроме тех, кто поехал в Кузбасс за женщинами, детьми и стариками — не смешивались с заринцами, стояли отдельно. Хотя теперь уже было почти ясно, что история их поселений и их неудачного исхода завершилась.

Развалины складов в столице еще только начали разбирать, но уже сейчас было ясно — зима будет тяжелой. Если учесть, что и запасы восточных сгорели в огне вместе с караваном, ситуация выглядела совсем плачевной. Обе стороны потеряли слишком много, чтоб позволить себе роскошь поселиться отдельно. Богданов с Демьяновым обмолвились, что найдут для героев этого дня жилье либо в самом Заринске — а половина этого молодого по довоенным меркам города была одноэтажной деревней — либо в ближнем его подбрюшье.

Условились, что новые граждане поселятся компактно и сохранят автономию в том, что касается решения внутренних вопросов. Общим должно было быть только то, что касалось обороны и отношений с чужими.