Проезжая мимо него, Окурок невольно скривился.

Победителям? Ну-ну.

Нет, это не было тотальным разгромом. Но и победой назвать язык не поворачивался.

До самого Пояса они гнали на всех парах, опасаясь погони. Пояс проскочили за несколько часов — слава аллаху, без поломок.

Остальной поселок тонул во тьме, лишь кое-где разорванной огнем костров, горящих бочек, самодельных масляных фонарей. Темные силуэты складов казались похожими один на другой. Среди них тут и там стояли фуры и грузовики поменьше — десятки, а может, и несколько сотен.

Их никто не встречал, потому что он, как и сказал ему Мустафа, соблюдал в дороге тотальное радиомолчание. Только в последний момент, чтоб не приняли за врагов и не открыл огонь патруль, Окурок радировал на общей частоте о доставке сверхважного груза. Но встречу организовать им не успели. Видимо, ждали где-то в другом месте, хотя обещали здесь.

Вот вам и порядок. С мстительным удовольствием атаман представил, как будет зол Уполномоченный, если он расскажет ему об этом бардаке. И как полетят головы.

«Да черт с ними. Люди устали. Караванов полно, дел невпроворот. Что я, стукач или крыса позорная? Скажу светлейшему, что все было на высшем уровне».

Правда, площадку разгрузки караванов придется искать самостоятельно. Никакой карты или схемы у стихийно разросшегося городка-лагеря не было.

Выйдя из грузовика в сопровождении двух бойцов, атаман поискал глазами табличку.

А вот и она! Все-таки исправили надпись. А то когда они уезжали отсюда на войну, там на табличке черным по белому значилось: «Площадка разгрузки корованов».

«Раньше повозки тащили быки, — предположил тогда Мишка. — Отсюда и слово возникло, да?» В ответ Мустафа, сидевший рядом по-турецки и куривший трубку, засмеялся своим каркающим смехом и сказал, что слово это персидское и коровы и быки тут не причем. А обозначало оно первоначально группу людей, пересекающих вместе безлюдную землю. В основном на верблюдах. Мол, тому, кто написал табличку — неуд по русскому.

Обоих уже не было в живых, напомнил себе атаман. И сам он уже не тот, кто отправлялся в этот поход.

Да, много воды утекло. И крови тоже.

Если в Сибири зима уже вступала в свои права, то здесь, на южной Волге, была еще слякотная поздняя осень. Но некогда было ждать, когда подмерзнет грязь — огромные массы транспорта пришли в движение. Работа не прекращалась даже ночью. Грандиозный план Уполномоченного по переселению людей и перевозке материальной базы воплощался в жизнь, не считаясь с теми, кто — вольно или невольно — пытался стоять у него на пути.