Мост был пуст — в этом не было ничего загадочного и странного. Гремя баллонами по стыкам, фура вползла на его вершину, и Илья вскрикнул, показывая пальцем в свою, левую сторону:

— Дядь Фёдор — гляди! Ух ты!

Фёдор, отвлекаясь от своих мыслей, возвращавших его на треклятую продуктовую базу, резко обернулся, и округлив глаза, прошептал:

— Мать моя бабушка! Как же они добились такого эффекта, долбоёбы?!

Зрелище открывалось годное — жаль, нет фотоаппарата. Между Восточным мостом и Речным вокзалом в фарватере Волге торчала туша полузатопленного белого трёхпалубного теплохода — красавца, развёрнутого течением в их сторону самой интимной частью несчастного корабля — ржавым днищем. В обычной-то жизни такое не увидишь — так и манит туда…

— А он-то им чем не угодил, блядям?! — ужаснулся Срамнов. — Такого красавца приговорили… Тьфу ты! Давай, Илья, не задерживаемся тут: мы на этом мосту, как на ладони, а оно нам не надо совсем.

Илья, вращая головой от увиденного, поддал газу. Проскочили Маяковского — начались деревянные кварталы. Вот тут уже ухо востро надо держать — быстрее, выскочить из Твери, а там уж… Ага, вот и пацанский «паджерка», тут как тут, торчит в столбе, как поставили.

— Ну-ка, Илюх, осади-ка. — попросил Срамнов своего водителя. — И это, привстань.

Пробравшись к двери под Илюшиной задницей, Фёдор прихватил из спальника ефимовскую винтовку — в случае чего, хоть прикладом приложить можно — и выпрыгнул на асфальт. Осмотрелся по сторонам — вроде никого и ничего. Заглянул в обнявший столб внедорожник — ну как же, так и есть. Бедлага водитель, получивший свою пулю из Ваниного «калаша» по собственной дури, так и остался сидеть, зажатый рулём. И то надо спасибо сказать — теперь бродил бы, как все, ан нет — какой-никакой, а всё же гроб от «Митсубиши» себе заимел. Небось, не думал, во что всё выльтся-то, когда отслюнявливал свои кровные за машину. Федя упёрся ботинком в борт искорёженного внедорожника и поднапрягшись, со скрежетом распахнул закушенную при ударе об столб правую дверь. Распахнув, схватился за рожу — водила, подгнивая, попахивал. Пискнув, откуда-то из-под трупа ломанулась крыса — нехилая такая, судя по хвосту, замеченному Фёдором. Отжиралась тварь на покойничке! Ну хорошо, не время быть брезгливым и чувствительным — покойником, даже таким гнилым, уже не удивить никого. Фёдор, борясь с приступом тошноты, сунул голову в салон. Воды-то налилось с дождями — ого! Лючок-то прикрыть не удосужились, видимо — через него и выползали, бедолаги. А то, что мёртвый земеля от сырости в кашу быстрее превратиться — о том ни у кого из «пацанов» мысли не возникло. А вот и то, зачем шли — помповичок! Подхватив рушку, Фёдор передёрнул затвор, и помповичок услужливо выплюнул патрон. Фёдор поднял, вставил на место, и озираясь по сторонам, полез обратно в кабину. Забравшись на своё место, махнул рукой — поехали, мол, и повертев в руках ствол, задумчиво изрёк: