Лопата свистнула в воздухе. Софроний с уважением посмотрел на своё новое оружие:

— Удобно.

— Хорошо. Смотри: бей либо замахом обеими руками, отвесно по голове. Либо — наоборот, одной рукой, но по шее. Запомни — это наиболее эффективные удары. Кроме, того, думаю, что тычок в колено — тоже действенен должен быть. Целей-то две — лучше голову снести, или разрубить. На худой случай — обездвижить. Понял, нет?

— Понял. — кивнул брат Софроний.

— Теперь про одежду. Смотрите на меня! — развёл руками, показывая, как он собрался, Глеб. — Рясы снимайте — и в котомки. В них вы только запутаетесь. Батюшко — тебя это в первую очередь касается. Мы с Софронием, в общем-то, крепкие мужики. А вот Вы — в возрасте, и свобода движений для Вас — первое дело. Так что — снимайте.

Но отец Зосима наотрез отказался.

— Я, Глебушка, без рясы не могу. Снимаю её — и словно голый. Понимаешь? Вжился я в неё, она как вторая кожа уже. Зато святые отцы вот чему меня научили, идя в былые времена на работы! — и споро и умело старик продёрнул подол рясы между ног и накрепко завязал узлом на боку. — Так пойдёт?

— А не мешает? — недоверчиво оглядывая превращение основного элемента монашеского гардероба, спросил Глеб.

— Проверено! — подмигнул ему старый священник.

— Ну ладно. — согласился Глеб и протянул батюшке посох, усовершенствованный им ночью. На навершие, имитируя крест, была примотана перекладина, на которой умелой рукой брата Глебы были вырезаны инициалы: ИН — с одной стороны, и ЦИ — с другой. Иисус Назореянин, Царь Иудейский.

Отец Зосима бережно взял свой новый посох.

— Зная то, что оружия в руки не берёте и силу молитвы Вашей… я, вот, своею волей… — смущённо сказал Глеб.

— Спасибо, Глебушка. — улыбнулся старик и потряс рукой с посохом. — Теперь уж точно конец всем адовым выползням!

— Ну, раз собрались — чего теперь ждать… — вздохнул брат Глеб. — Софроний, лестницу со мной хватай, да пошли.

И, уготованные к худшему, они вышли под мартовский дождь…

* * *

То, что в этих местах они не одни, стало понятно сразу, лишь только вышли из гостеприимного гаража. Там и тут — везде — следы, море следов, и по их рисунку понятно — ходили не люди. Мёртвые. А значит, они где-то тут, рядом, затаились. Липкие, мокрые сугробы чуть ли не по пояс, через такие не убежишь, где встретишь супостатов — там и бой принимать. Перебираться через эти лавины было непросто, кроме того пыхтящий сзади отец Зосима с его коротенькими стариковскими ногами, сильно задерживал движение.

— Вот что. — остановился, когда понял, что таким темпом они далеко не уйдут, брат Глеб. — Софроний, клади-ка лестницу на плечи, а Вы, батюшко, на неё забирайтесь. Иначе далеко не уйдём так, только силы израсходуем.