Все дружно закивали — а что, верная подача. Главное самим не лезть с предложением, а если что, нате вам. Есть и у нас достойный человек. А там уж пусть бороды чешут в Совете.

— Нохчо я. Не русский. — парировал выдвижение Аслан. — Не примут.

— И что? Кругом все русские? — удивился Ваня. — Ты, между прочим, за них воевал. К тому же — ты крещёный, верующий. Отче подтвердит, а это веско. А Звиад — тот человек как раз новый, неизвестный. Поэтому — тут как раз минус ему.

— Верно. — согласился с Ваниным доводом Сева. — А слово отца Паисия на Совете — самое веское.

— Это точно. — кивнул Политыч. — В итоге последнее слово за батюшкой всегда.

— Сам видишь. — сказал Аслану Федя. — Не так уж всё и однозначно, как ты решил. Но если, скажем, ты против, и не готов, то…

— Мне это не надо. — скривился Алкоев. — Но я тут что? Если от этого людям польза, пойду.

Радуясь, все хлопали Аслана по плечам, а тот виновато отговаривался:

— Ладно вам, э! Ещё никто не предлагал, а вы… Это мы тут вместе все думаем, а там…!

— Вот и главное, чтобы вместе мы думали, а даже — нет. Чтобы общее мнение имели на каждый вопрос. А вопросы будут. — добавил Федя. — Но это так, для затравки я червячка вам закинул. Пошли дальше, про козыри говорить.

— Не, Федь. Всё ж ты башка! — хлопнул по коленке Политыч. — Я вот до такого с роду бы не дотумкал. Видать, не зря всё ж старшим ты у нас, лесных.

Фёдор в ответ хмыкнул.

— То-то ты с недовольным варажением лица всё чаще ходишь, Степан Политыч!

— Это не потому. — отмахнулся старик.

— А почему тогда?

— А потому.

— Вот я и говорю — сложно иной раз понять тебя, Политыч. А сам не говоришь. Прикольно, наверное, тебе чтобы люди в непонятках пребывали. Но мы тут все свои — самое время выложить всё как на духу. В чём не правы — исправимся, проблемы какие — поможем. Я так говорю, мужики?

Присутствие закивало, соглашаясь со старшим, Политыч же насупился, словно обиженный.

— Так чё, Степан Политыч? Поделишься?

— Федь, вот ты всегда — как банный лист к заднице. Можа, личное у меня — пытать станете?