Женщина вдруг переменилась в лице, быстро оглянулась по сторонам, будто желая убедиться что никто их не слышит, схватила руку Маргариты и с мольбой зашептала:

— Прошу вас, не выдавайте меня! Если о моём состоянии узнают, то выдворят обратно на улицу, как собачонку. Не поступайте так бесчеловечно. Уверяю вас, это всего лишь обычная простуда.

Женщина буквально вырвала у Козыревой обещание сохранить всё в тайне. Однако стоило Маргарите снова остаться наедине с собой, как её стали одолевать сомнения: имеет ли она право брать на себя такую чудовищную ответственность?! Под этой крышей скучены сотни людей — дети, женщины, беспомощные старики, — и все они беззащитны, случись тут вспышка опасной инфекции. Но как нарушить данное слово, и главное к кому обратиться, чтобы действительно не навредить испуганной больной?

Словно присутствующий в храме Господь услышал её мысли и послал Козыревой знакомого, того самого ангела во плоти, что спас их с дочерью от страшной смерти в бензиновом пламени. Михаилу она могла со спокойной совестью всё рассказать и попросить у него совета. Выслушав её, молодой человек заверил Маргариту, что она не должна терзаться, ибо в любом случае поступила правильно. Заглянув в его глаза, женщина увидела там лишь любовь, и окончательно успокоилась. И тогда она решилась заодно поведать Михаилу про неприятного типа, который пытался убедить её, что их с дочерью якобы специально заманили в синагогу, чтобы принести девочку в жертву:

— Конечно, я не поверила ни единому слову провокатора, но от него исходит дикая агрессия.

Михаил и бровью не повёл, лишь вздохнул:

— Я знаю… Лев Давидович всем рассказывает подобные вещи. Потому что не совсем здоров: страдает с юности галлюцинациями и бредовыми фантазиями.

— Почему же вы не выгоните его, ведь он собирается вас сжечь?!

— Если мы это сделаем, он быстро погибнет. Это с виду он такой суровый, все атрибуты настоящего мужика налицо: уверенный взгляд, низкий голос, но в душе Лёва так и остался двенадцати летним мальчиком. Мать выростила его без отца и очень опекала до самой своей смерти, хотя ему тогда уже было за тридцать. Я не психолог, чтобы судить об их отношениях, но то, что Лев так и не женился, вероятно как-то связано с отношениями в их семье.

Его мать до пенсии сделала очень хорошую профессиональную карьеру, но в старости её жизненные приоритеты резко изменились. Она пришла к вере, и стала активным членом нашей общины: много помогала по храму, и в организации благотворительной работы, постоянно бывала в нашем подшефном интернате для умственно отсталых детишек. Из-за этого, вероятно, в какой-то момент стала меньше уделять внимание сыну, он же, как мне представляется, без неё во многих жизненных вопросах чувствовал себя беспомощным. К тому же мать Лёвы часто ездила в Израиль по святым местам, чтобы взять деньги на поездки она разменяла их отличную трёхкомнатную квартиру в центре на более скромную. Лёве это очень не нравилось, они часто ругались. Он несколько раз приходил сюда и требовал, чтобы мы оказали влияние на его мать. Полгода назад в Израиле с ней случился инсульт, живой она уже не вернулась. Лёва обвинил нас в её смерти. Стал ещё чаще являться, — скандалил, угрожал. Наш ребе никогда не пытался его выгнать, а вёл с ним долгие беседы и обычно несчастному, одинокому человеку становилось немного легче, он уходил умиротворённым. К сожалению, помогало это лишь на короткое время: вскоре он возвращался, охваченный злобой на весь мир.