— Скорее к пещере, — сказала Эльвира. — Нам повезло, сейчас как раз вечернее затишье.

Она повернулась и поспешила к холму, где виднелось темное пятно. Тина пошла следом, на щеки стали падать холодные капли дожди. Пятно оказалось входом в пещеру, справа какая-то загородка из камней. Вход прикрывало что-то вроде одеяла, внутри темно, но вот загорелся голубоватый свет. Эльвира выпрямилась от грубо сколоченного стола, на котором светился какой-то кристалл.

— Днем надо выносить наружу, — ворчливо сказала она. — чтобы зарядился энергией.

Кроме стола, в пещере несколько табуреток, а на полу какие-то неопрятные кучи. Сердце сжалось: и здесь они будут жить?

— Бросай вещи, — сказала Эльвира Никите, — возьми эти фляги, я покажу, где родник. Скорее.

Они вышли, снаружи донесся раскат грома. Тина огляделась: у стены сложен очаг из камней, на грубой полке кое-какая посуда. Еще рукомойник (в приюте висел такой в огороде) и таз.

Она села на табурет — сердце почему-то бьется неровно, а по телу будто пробегают иголки. Вернулась Эльвира с Никитой. Тина моргнула: силуэт Эльвиры темен, но по контуру словно очерчен красным. Фигура Никиты тоже обведена, только лиловым.

— Вы будто светитесь. — хрипловато сказала она.

— Увидела ауру? — отзывается Эльвира. — Просыпается тонкое зрение. Ты бы на себя посмотрела, такого алого пламени я в жизни не видела. Прямо алая леди.

Тина облизнула пересохшие губы: да, ее бока и ноги словно очерчены алым. Раскаты грома раздавались все чаще.

— Завтра начну с тобой заниматься, — сказала Эльвира. — Никита, у тебя тоже много дел. Нужно собрать коз, они разбежались и возможно половина погибла, а Тину надо поить козьим молоком. Нужно привести в порядок огород, наверное зарос сорняками. Нужно пополнить запас дров. Тут вообще не хватает мужских рук, но мужчин здесь никогда не бывало. Ночью не выходите наружу, гранитный массив защищает от молний. Я устроюсь в пещерке рядом.

— Куда вы? — слабо возразила Тина. — Оставайтесь здесь.

Эльвира хрипло рассмеялась: — У вас же брачная ночь. Только меня не хватало, старой карги.

Она откинула завесу от входа, и Никита сорвался с места: — Я провожу.

Быстро вернулся, а снаружи уже непрестанно грохотало. Зарницы вспыхивали ежесекундно: голубые, зеленые, алые. Тело откликалось мелкой дрожью.

— Там просто каменная нора, — Никита почти кричал. — Не знаю, как в ней спать.

— А нам? — она не сдержала не то смех, не то рыдание. — Брачная ночь посреди молний!

Тут же постаралась взять себя в руки, не хватает истерики. Надо обустроиться, создать хоть какой уют. Кучи на полу оказались изо мха, на них лежало несколько матрасов, тоже набитых мхом, и такие же подушки. Тина порылась в сумке, которую приволок Никита: два теплых пледа, простыни и наволочки, полотенца. Получилось устроить вполне сносную постель. По белым подушкам плясали цветные сполохи.