— В арсенал, или что у них тут, завтра наведаемся, — сказала Хельга. — Все-таки у нас начался медовый месяц.

Кажется, уже во второй раз, но говорить об этом не стоит. Познакомились с кораблем, посидели в баре (некрепкие итальянские вина и опять мороженое), а там настало время ужина. Быстро темнело, на корабле зажегся свет.

После ужина вернулись в каюту. Хельга пошла в ванную, вернулась в легком халатике и откинулась на подушки широкой кровати.

— Никогда не занималась этим на корабле, — сказала она. — И еще интересно, отличается ли секс в браке от того, какой у нас был?

Откладывать супружеские удовольствия, чтобы заодно полюбоваться извержением Этны, она явно не собиралась. Секс не отличался, но матрас был приятно-упругий, и Хельга всласть порезвилась на Метельском, пока не упала без сил, и уже только постанывала, пока он завершал процесс. После супружеских кульбитов спали без задних ног.

Метельский проснулся от страшного удара снизу. Подлетел в воздух, будто завис в красновато подсвеченной темноте, а потом рухнул обратно на кровать. Хельга завизжала и вцепилась в него. «Кар-р!» — истошно завопил ворон.

— Ч-что это? — сипло выговорила Хельга. — К-крушение?

Кровать, да похоже и весь корабль ходили ходуном. Стояли гул и треск, корабль раскачивало. Море за прозрачной стеной озарилось зловещим багровым светом.

— С-смотри! — пролепетала Хельга.

Море кипело. Фонтаны воды взлетали в разных местах, а поверхность моря бурлила, как в кипящей кастрюле. Клочья пены летели над водой, облепляя стекла. Завыла сирена.

— Тревога! — крикнул Метельский. — К глайдеру!

Он вскочил и стал лихорадочно одеваться, хотя кидало от стены к стене. То и дело налетая на него, рядом одевалась Хельга.

Вдруг толчки прекратились, а качка стала чуть меньше. Страшный гул перешел в могучее рычание. Они выскочили в коридор и побежали, то и дело упираясь руками в стены. К счастью, трап был недалеко. Он то вставал на дыбы, то проваливался под ногами, и за ступеньки приходилось цепляться руками. Кое-как выползли на палубу.

— А-а! — закричала Хельга.

Все море было залито багрянцем. Справа тянулась некая темная полоса, выше поднимался темно-серый конус, а над ним полыхал исполинский столб пламени. От него в лицо дышало жаром, нестерпимо воняло серой. Постовой все еще был на месте, хотя ему явно было не до службы. Вцепившись в поручни, он что-то бормотал по-итальянски. «Сивилла» обыденно перевела:

«…и всякая гора и остров двинулись с мест своих».[35]

— Извержение Этны! — крикнула Хельга в ухо Метельского. — А я, дура, хотела заняться сексом в его зареве. Мы сейчас сгорим.