– Чу, в дом! Фу! – коротко, но властно скомандовал старик. Собачка повиновалась и замолчала, но внимательно поглядывала злыми глазками на чужаков.

Рядом с домом стояли еще несколько построек. В стороне под навесом угадывался темный силуэт какого-то внедорожника.

– Мне и раньше каждый гость был дорог, а теперь вам цены нет. Вот мое жилище, баню истопить?

– Да нам бы только переночевать, – кашлянув в кулак, ответил Андрей, – а машина у вас не электротяге?

– Нет, это же «УАЗ Комбат», ему лет десять, какая там электротяга? Бензин обычный. Только я его месяца два не заводил, с топливом совсем беда.

– А лошади?

– В ауле были кони. Часть сожрали, когда болезнь пришла, часть разбежалась. Мне за ними гоняться не на чем, сами может ко мне прибьются, как похолодает.

Подул свежий прохладный ветер, от чего все зябко поежились. Бадри открыл дверь, которая никогда не запиралась на замок, в виду его полного отсутствия. Затем пастух разулся и включил в прихожей свет. Несколько маленьких светодиодов ярко загорелись под потолком:

– Электричества у меня нет, но зато батареек на год, наверное, еще хватит. Я всегда брал сразу с запасом по нескольку коробок, когда в город ездил.

Через четверть часа из печной трубы над домиком уже курился легкий дымок. Гостеприимный хозяин суетился на кухне, угощая редких в его доме гостей. На столе появились сыр, тушеная баранина с луком, немного овощей и три бутылки вина. На печке гудел почерневший от времени котелок с водой. Макс с интересом оглядывал скромный, но чистый дом:

– Вы здесь родились?

– Я из аула, который стоит за той горой, там дом моих родителей. Здесь окончил школу, но уехал в Москву учиться и остался там надолго. Организовал свой бизнес, магазины держал, потом продал все и вернулся сюда. За деньгами я никогда не гнался, после сорока понял, что на малую Родину хочу. Какое-то время в ауле жил, но затем этот дом построил. Пастухом стал работать, с детства мне это занятие нравилось. Дети в Москве остались, я им там квартиры купил. Они приезжали ко мне весной, перед тем как все началось.

Бадри замолчал, но губы его продолжали шевелиться. Друзья понимали, что старику больно вспоминать о детях, которых он, скорее всего, никогда не увидит.

– А почему в ауле не остались жить? – чтобы как-то поддержать разговор спросила Лена.

Хозяин вышел из ступора, несколько мгновений удивленно смотрел на девочку, моргая глазами, а затем до него словно дошел смысл вопроса:

– Ааа… да как-то захотелось уединения. Но я не совсем отшельником жил, в аул время от времени наведывался. У меня там сестра со своей семьей осталась.