Душица попыталась обойти женщину, но та выставила руку, указав на стоявшего за ее спиной Витьку.

— А это кто?

Душица взглянула на Витьку, потом снова на женщину.

— Чеснок, Петрушин друг. Помогает мне.

Когда взгляд женщины оценил Витьку с ног до головы, он будто бы физически почувствовал прикосновение и мгновенно покрылся гусиной кожей.

— Святая Богиня, — воскликнула женщина. — Как вырос, как изменился.

Душица дернула Витьку за руку, и они, попрощавшись, оторвались наконец от этой прилипалы. Дорожка из цветочных лепестков привела их к двери в дальнем конце коридора. Душица велела Витьке войти, а сама осталась снаружи.

— Она главное блюдо сегодняшнего праздника. Поторопись.

— Спасибо за то, что помогаете мне.

— Я помогаю ей. Она не повторит судьбу моей дочери.

Прежде чем он вошел, Душица сказала:

— Что бы она ни говорила — не слушай ее.

В небольшой комнате с двумя окнами стоял приторный пряный аромат. Эли сидела на коленях перед невысоким заваленным цветами столиком. На голове подобно короне восседала сплетенная из цветов диадема, с плеч спускался белоснежный шелковый плащ.

Витька подошел к Эли со спины. Она сидела с закрытыми глазами, будто погруженная в сон.

— Эли.

— Ты опоздал, Гэтсби — сказала она.

— Прости. Я не мог прийти раньше…

— Чшшш…

Она открыла глаза и посмотрела на него, проникновенно улыбнувшись, будто ждала этой встречи всю свою жизнь.

— Это хороший сон. Не хочу, чтобы он оканчивался.