Несмотря на труды, лишения, мучительные изменения, утраты, каждый день находились те, кто считал – регенту всё досталось лишь из-за родства. Те, кто утверждал, что Клейс только развлекается и ничего не делает, что он не более чем хитрец, подгадавший удачный момент. Никакие новшества и изменения к лучшему не могли заставить такой народ передумать, и если один убеждался, что мужчина занимает своё место по праву, то тут же находились двое, полностью с этим не согласные. И всё же Форест понимал, что правильно поступал.

Одним из важнейших подтверждений того, что совершённые ошибки и принесённые жертвы были не бесполезными, оказался, как ни странно, слуга. Цом, которого регент пригласил на службу к себе уже полтора, если не больше, года назад, с первых дней не только проявлял себя старательным и исполнительным юношей, но и оказался верным подданным, готовым помогать Его Высочеству во всём. В будущем этот человек вполне мог оказаться если не рядом, то, по крайней мере, в близком кругу общения принца, а сейчас Цом был настоящим подарком для самого Клейса, особенно в связи с разгулом культистов и другими, хоть и менее опасными, но неприятными событиями в городе. Слуга-простолюдин, бывший крестьянин с изуродованным лицом и выбитыми зубами, отзывчивый и сострадательный, легко находящий общий язык, и при этом не в меру благородный, успел стать своим для проживающих в замке.

Цома знали придворные и слуги, он не конфликтовал и производил впечатление порядочного человека. Аурон и тот тепло отзывался о слуге, с которым лично переговаривал раза два, не больше. Выходец из крестьянской семьи так же быстро втёрся в доверие и к Культу Первых.

Благодаря Цому регент сначала получал мнение о своей персоне, бытующее среди слуг замка, иногда слухи, которые ходили среди горожан, а в рядах фанатиков Первых крестьянин, которого принимали за своего, стал незаменим.

Клейс уже привык к преданному подданному и к тому, что юноша делится всей добытой информацией так быстро, как только может, однако всё равно был несколько удивлён, когда слуга явился с новыми свечами поздно вечером. В замене не было необходимости, но в это время суток подобное прикрытие выглядело наиболее правдоподобным. На случай, если и в Санфелле имеются враги и шпионы – регент не сомневался в их наличии.

Утром Цом, если ему требовалось переговорить, пораньше приносил завтрак, письма, таз и воду для умывания, заявлялся перестелить постель и перемыть полы. Это не вызывало подозрений. Вечером, тем более после ужина, найти достойную причину было значительно сложнее. К тому же, как бы простолюдин ни пытался не привлекать внимания и демонстрировал лишь безукоризненное выполнение обязанностей, ничто не спасало его от грубых и непристойных шуток и предположений. Народ не мог перестать сплетничать, по какой же причине Клейс сначала взял в помощники к служанке Меоне юношу, а после и вовсе прогнал куда-то девушку. Цом неоднократно делился, что краснеет всякий раз, как слышит подобное, а однажды юношу застали защищающим честь, свою или регента, никто так и не понял, кулаками. Форест же был настолько привычен к подобному, что давно научился не обращать внимания. Увы, никакие слова не могли помочь юноше, каждый в Санфелле должен нарастить собственную непробиваемую шкуру.