Как же бесит быть деликатным – сколько же я увидел грязи, зла и обычной тупости. Не то чтобы у меня не было всех этих качеств – но всему есть границы, не позволяющие дать этому всходы. Всходы тех ледяных сорняков, которые ты уже не в состоянии контролировать… Надо быть аккуратным, а хочется просто орать: «Люди! Одумайтесь! Остановитесь! Что вы творите?!»

Ни убийство Ларе, ни несчастный случай с Элизабет нельзя использовать в целях развития дела…

И еще эта Анджела – вечером Пакеда будет звонить… А что я ему скажу? Не приезжайте за Анджелой, так как вас хотят использовать в поиске секретного объекта, который ищет некий Зеро, с которым вы вместе с эволюционерами сотрудничаете?

Да и наплевать – буду пить виски и смотреть на красивый закат над Верхним озером.

Руки опускались, вроде бы я узнал так много, а было ощущение, что я начинаю все заново.

Стройные и загорелые тела резвились игрой в мяч. Кто-то делал барбекю. Где-то плакали и просто орали дети.

Бордово-оранжевые солнечные зайчики на темной ряби вод словно играли в пинг-понг угасающими бликами нашего светила, озаренного тем самым сиреневым нимбом. Но в отличие от Нью-Фауда, те самые «близнецы» – два блика от преломления света Куполом – имели ярко выраженную геометрическую пятиугольную форму.

Что скрывают эти темные позолоченные воды богатых курортов?

Кричали чайки, дул свежий прохладный ветерок, и слышались гулкие удары по резиновому мячу, выкрики и гомон отдыхающих и приглушенная музыка гитарных струн.

Да, здесь действительно красиво… Но я все равно хочу на море…

Глава 19 Азарт охотника, грибное место и Генрих

Глава 19

Азарт охотника, грибное место и Генрих

Проснулся я в своем номере, но с больной головой, и со стоном потянулся к пузырьку с пирацетамом.

Вообще, конечно, мое лекарство не сильно подходит для антипохмельного средства, но мне становится от него немного легче.

– Заг, который час? – раздался хриплый девичий голос, принадлежавший некоему существу с копной волос каштанового цвета и припухшими веками с длинными ресницами.

Я поднял запястье с хронометром к глазам и, настроив минимальную резкость, ответил:

– Половина хвоста рыбы[42].

Собственный голос показался мне каким-то гулким и пластиковым, лишенным интонаций. Было ощущение, что я сделал перед сном нечто очень предосудительное, и теперь об этом знают все репортеры Купола.

К сожалению, «команда Моррисона» все же нарушила мой обет отшельничества и затянула меня вчера на какую-то пляжную вечеринку.