Мысль замечательная, причем выраженная твердо и уверенно. Действительно, переход человека к самодеятельности – одно из непременных условий цивилизации. Однако вопрос стоял о скорости этого процесса. Скабичевский полагал, что это медленный, постепенный путь, рассчитанный на века. Ситуация же историческая решительно требовала иного. Как неоднократно подчеркивал Ленин, начиная с 1861 г. Россия окончательно не только политически, но и экономически вошла в круг взаимодействия высокоразвитых европейских государств. Втянутая в общий процесс становления современной цивилизации, самодержавная Россия была поставлена перед вопросом о духовной и экономической самодеятельности народа, по крайней мере 80 % которого составляло крестьянство[616]. Однако крестьянин не может стать самодеятелен без земли, отдать же ему землю значило разорить дворянство, которое в силу исторически сложившихся условий было носителем государственной власти, науки и культуры. Искусственное и ускоренное насаждение капитализма не решало вопроса, поскольку, как замечает современный исследователь, «крупная капиталистическая промышленность внедрялась в общественный организм, в других отношениях слабо затронутый историческим движением»[617]. Таков был заколдованный круг, в котором оказалась страна. Наблюдавший этот процесс Маркс в 1870 г. писал, «что нынешнее положение в России не может дольше продолжаться, что отмена крепостного права в сущности лишь ускорила процесс разложения и что предстоит грозная социальная революция»[618].

Но Скабичевский не просто боялся революции, народного возмущения, тут он не одинок («не приведи бог видеть русский бунт», – говорил и Пушкин), он вообще не верил в возможность народной самодеятельности[619]. Разумеется, разрушение народнических иллюзий о всеспасительной роли общины было весьма прогрессивным. Впрочем, это делал уже и Глеб Успенский, а в дальнейшем и Чехов, и Бунин. Но что же выдвигал Скабичевский как альтернативу? Где те устои, на которые, по его понятию, может опереться в своем росте и развитии Россия? Критик задает себе эти вопросы и сам отвечает, что ни крестьянство (как мы уже видели), ни дворянство, ни буржуазия[620] не могут двинуть Россию по пути прогресса. Кто же тогда?

9. Есть ли опора у российских преобразований?

9. Есть ли опора у российских преобразований?

Скабичевский вычленяет в мировой истории три прогрессивных, на его взгляд, периода; эпоху Возрождения, Францию XVIII и Россию XIX столетия, когда как двигатель исторического прогресса выступает «совершенно особенный, отдельный, междусословный слой людей, исключительно работающий мозгом», который «и составляет то, что мы можем назвать в истинном и точном смысле слова интеллигенцией страны» (Скабичевский, 2, 472). Главную опору этого «междусословного слоя» он видит во вполне определенном слое, из которого вышел сам: «Наконец, в 60-е годы мы видим, что движение, которое до того времени струилось в тесных скалистых берегах, едва пробиваясь среди мусора и навоза нашей жизни, вдруг овладело целыми массами людей из всех классов общества, а главное дело, из дворянских слоев спустилось в средние и мещанские классы» (Скабичевский, 2, 477). Теперь понятно, почему Скабичевский был против всякого стремления к идеалу, которое в любой момент могло нарушить хотя бы временно, но установившееся, как ему казалось, равновесие слоев и пустить в непредсказуемый вихрь и тот слой, с которым он связывал всю свою деятельность.