— Что? — ужаснулась София. — Ты разве забыла? Мы ведь пытаемся помешать Корделии и ее Кануну. А значит, подыграв ему, мы подыграем и ей.

— Мы с тобой заманим его в нашу собственную ловушку, — ответила Рэммора дрожащим от предвкушения голосом. — И запечатаем. Он не просто не достанется Корделии, но еще и окажется в нашей власти! Ты только представь! Нужно всего лишь пересадить его на станции на другой поезд, если ты понимаешь, о чем я! Я полагаю, средний ребенок подойдет не хуже первенца. Твой средний ребенок! Но ей придется все рассказать — в сознательном возрасте нужно личное согласие.

— Нет, я против! — возмутилась София. — Клара не должна ни о чем узнать. Она и так помешалась на своем пропавшем воспоминании. Хочешь, чтобы эта дура наложила на себя руки или еще что? Что я тогда буду делать одна? А ты тоже хороша! Сама влезла в кипящий котел, а теперь пытаешься выбраться, хватаясь за меня.

«Ты и сейчас осталась верна себе, мама! — с негодованием подумала Клара. — Думаешь, что же будет с тобой в случае, если я наложу на себя руки. И что же вы такое сделали, что я могу так поступить? Признавайтесь! Признавайтесь!»

И они признались. Вот только Клара была явно не готова это услышать.

— Сейчас не время тыкать друг в друга метлами, — будто прочла мысли Клары Рэммора. — Все мы наделали дел. И я влезла в этот котел, только чтобы избавиться от мамочки. А тебе думать о здравомыслии Клары нужно было тогда, когда ты отдавала ее новорожденную дочь на стол Корделии. Сейчас уже поздно.

Клара так сильно вжала ладони в рот, что, казалось, вот-вот проглотит их. Ее желудок рухнул куда-то ниже, чем пятки, а сердце просто застыло.

Она не верила. Они лгали там, за дверью. Они не могли забрать у нее дочь. Почему? Да потому, что она никогда не носила ребенка! Она рассталась со своим любимым очень давно, когда ее начали лечить от сумасшествия… Она никогда не носила ребенка. Никогда! Она никогда…

Клара заскулила и вдавила затылок в стену так сильно, что голова заболела. Она бы не забыла… Зачем они лгут? Зачем им это?

— Нет, милая, я не пытаюсь тебя обвинить, — тем временем пошла на попятную София. — Что ты…

— Ведь именно ты все продумала до мелочей, — Рэммора тем не менее продолжала отбиваться. — Корделию не заботили чувства твоей девчонки, но ты сама предложила то зелье. Ты боялась, что она тебе этого не простит и бросит тебя. Это ведь ты посчитала, что если Клара забудет своего ребенка, то все затихнет само собой. Это была твоя идея! Так почему ты винишь меня в чем-то?

Клара опустила лицо в ладони. Ей стало плохо. Она почувствовала, что вот-вот умрет.