Поняв, что колдовское веретено вот-вот намотает и ее саму, Рэммора негодующе рыкнула, хлопнула ладонью о ладонь, ее лозы в тот же миг увяли и осыпались на пол безжизненным пеплом.
И тут освобожденное веретено дернулось в последний раз, развернулось и со всей силы ударило ведьму Кэндл по лицу. А затем распалось и посыпалось вниз уже в виде обычных волос.
С виду Рэмморе досталось не так уж сильно — лишь кровь текла из разбитой губы. Но вот самолюбию младшей сестры Кэндл было больнее.
— Ну все, дрянь! Ты за это заплатишь…
Рэммора сплюнула кровь на пол и, растопырив скрюченные пальцы, будто потянула что-то за нити из камина. В тот же миг оттуда к ее ногам поползли с хрустом собирающиеся из угля черные корни, словно где-то в стене пыталось прорасти дерево.
София предостерегающе вскинула руку, но остановить ни ученицу, ни дочь она уже не успела. Клара не стала больше колдовать — она прыгнула к Рэмморе и схватила ее так крепко, что под пальцами хрустнули кости. А в следующий миг, с легкостью оторвав не ожидавшую подобного ведьму Кэндл от пола, словно та весила не больше пушинки, Клара швырнула ее в камин.
Тело Рэмморы исчезло в поднявшемся столбом пламени. Крик повис и оборвался, как веревка неудачливого висельника.
— Что ты наделала?! — закричала мама, глядя на уже по-настоящему утратившую разум дочь.
София была в ужасе. И медленно-медленно пятилась к кровати.
— Нет, что
— Я пыталась спасти Кроу!
— Тебе удалось, проклятая старуха! Правда?! — Клара шагнула к ней. — Ты отняла у меня ребенка, ты отдала его этим тварям. Ты помогла им разорвать кровные узы между матерью и ее дочерью… Ты заставила меня забыть!
— Так было нужно, ты просто не можешь понять…
— Двадцать три года… целых двадцать три года я жила с дырой в груди. Ты вырезала мое сердце и скормила его этим чудовищам! Ты вырезала из меня мою дочь и отдала ее им! И смеялась надо мной, когда я… когда пыталась… Ты все знала! Все! Все это время…
— Ты ничего не понимаешь, дочка! Я пыталась защитить тебя!
— Будь ты проклята!
— Я всего лишь пыталась защитить…
—