И я тоже не позволю им превратиться в сброд, — мрачно пообещал он себе — и им.

— Добрый день, майор, — сказал он затем.

— Доброе утро, сэр.

— Как дела сегодня?

— Примерно то же самое, сэр. — Майор пожал плечами. — Думаю, что часть их легкой пехоты пробралась туда рано утром, еще до рассвета. Однако мы не видели никаких признаков их присутствия с самого восхода солнца.

— А их стрелки?

— Заноза в заднице, сэр, — откровенно сказал майор. Затем он криво усмехнулся: — Как обычно, — добавил он.

— Насколько серьезны ваши потери?

— На самом деле, сэр, думаю, что они сегодня немного не в своей тарелке. У меня двое раненых, только один из них серьезно. Вот примерно и все.

— Хорошо! — Гарвей хлопнул молодого человека по плечу, задаваясь вопросом, прозвучало ли для майора так же странно, как для его собственных ушей, назвать двух раненых в обмен на отсутствие потерь среди противника «хорошими».

С другой стороны, так оно и есть, так что нет смысла притворяться, что это не так. Кроме того, я бы никого не обманул, если бы сделал это.

Гарвей взобрался на огневую ступеньку редута и очень осторожно поднял голову над бруствером. Вокруг его ушей не засвистели чарисийские пули, но он сделал мысленную заметку не предполагать, что все так и останется, пока быстро осматривал подходы к своей нынешней позиции.

Перевал Тэлбор был самым коротким и прямым путем через горы Дарк-Хиллз, хотя при расстоянии чуть менее двадцати семи миль «короткий» было чисто относительным термином. Кроме того, это было крайне неприятное место для ведения боя. «Кратчайший» и «самый прямой» никак не говорили о «наиболее спрямленном», и ни один генерал в здравом уме не начал бы наступательное сражение в таком месте, как это. Именно поэтому армия сэра Корина Гарвея была здесь.

Западная половина или около того перевала была довольно широкой и действительно имела обширные участки с хорошей проходимостью, но по мере продвижения дальше на восток она становилась все более узкой, извилистой и с крутыми склонами… помимо всего прочего. Горстка мест, которые не были голыми камнями или тонким слоем грунта на таких камнях, который мог бы поддерживать скудный участок альпийской травы, были покрыты спутанными зарослями проволочной лозы и кинжального шипа. Что не удалось бы опутать проволочной лозе, шестидюймовые, острые как нож, острия кинжального шипа должны были легко разрезать это на ленты. Лучше всего, с точки зрения Гарвея, было то, что было практически невозможно найти места, где огневые рубежи были длиной более ста пятидесяти ярдов. Во многих местах самое большое доступное поле для стрельбы составляло менее пятидесяти ярдов, что подходило для его гладкоствольных ружей так же хорошо, как и для винтовок чарисийцев. И это также означало, что корисандские батареи с меньшей дальностью действия могли рассчитывать на то, что смогут выстоять против чарисийских орудий.