Мы стоит неподвижно в объятиях друг друга, как одинокий оазис, а вокруг куча людей носятся с бумагами, компьютерами, сейфами. Переворачивают всё вверх дном.

– Александр Иванович, – обращается Антон к генералу, – по Хребетникову что?

– Выехали к нему уже. Достаточно тут и по его душу.

– А по заказчику убийства моего отца? – спрашиваю я.

– А по нему бери ручку, бумагу и пиши всё, что знаешь.

Я делаю, как сказал Александр Иванович. Ещё созваниваюсь с мамой, предупредить её, чтобы она не встречалась пока с этим человеком. Естественно, не рассказываю по телефону подробностей, обещаю лично всё объяснить. Как я это правда сделаю, ещё не знаю, её же удар хватит. Подготовлю её, наверное, как-нибудь. Но она должна узнать правду.

Нас ещё опрашивают и заставляют подписать кучу бумаг. Время тянется изнурительно долго, повариха Кибановых предлагает обед. Я без аппетита заставляю себя проглотить еду, чтобы не упасть с ног, когда всё закончится.

Наконец, нас отпускают. Александр Иванович изъявляет желание лично сопроводить нас до ворот. На улице он достаёт пачку сигарет и предлагает Антону.

– Не откажусь, – Лебедев вытягивает сигарету из пачки.

– Ты как? – спрашивает генерал.

– Переживу, – Антон прикуривает. – Скажите честно, вы знали?

– Нет, не знал. Стал бы я так рисковать? Ты мне чуть всю операцию не сорвал.

– Так без меня и не было бы никакой операции.

– Хотел было тебя похвалить, да передумал. Много на себя берёшь.

– Ничего, без похвалы привычней, – улыбается Лебедев. – А это правда, про войну и мир, что он затирал?

Александр Иванович глубоко затягивается.

– Ну откуда ж мне знать наверняка? У него тогда дела были, которых мне знать нельзя было. Одно скажу, мы с твоим отцом с Афгана дружили. Но для него война не закончилась. Он её везде искал. В ментовке он успокоился, ментом он был хорошим. Но тут братец Женя нарисовался со своими предложениями. Новоявленный бизнесмен, торгаш попросту. А в девяностые торгашам без крыши никак было. А дальше понеслось… Не могу сказать, что он Славу испортил, я не считаю, что человека может что-то испортить. Можно лишь проявить тёмные стороны, что уже в нём есть. А у Славы они были. И у тебя есть.

– Спасибо за честность.

– Знаешь, Антон, ты может кулаками махать научился, но ты прирождённый мент. В органы тебе надо. Если надумаешь, я тебе местечко хорошее выбью.

– Я подумаю, – Антон затушивает сигарету и протягивает руку.