— Тебе не надо было ходить туда, кирва Ерем.
— Это еще почему?
— Это еще почему?
— Не надо было ходить туда.
— Не надо было ходить туда.
— Ждать, пока друг друга перебьют?
— Ждать, пока друг друга перебьют?
— Не знаю, кирва Ерем.
— Не знаю, кирва Ерем.
— Ну вот, теперь стало понятно! — снова рассмеялся Ерем, прошел в угол, налил в медную луженую кружку вина из кувшина, выпил до половины, отер усы и сказал:
— Ну вот, теперь стало понятно! — снова рассмеялся Ерем, прошел в угол, налил в медную луженую кружку вина из кувшина, выпил до половины, отер усы и сказал:
— Жаль, что ты не пьешь, Гара-киши, много теряешь. Ты бы плюнул на ваши законы.
— Жаль, что ты не пьешь, Гара-киши, много теряешь. Ты бы плюнул на ваши законы.
Это было единственное, на чем они не сходились: никакие силы не заставили бы Гара-киши переступить законы шариата и выпить вина. В иное время слова Ерема, как это нередко бывало, вызвали бы оживленный спор между ним и Гара-киши, с упоминанием аллаха и всех его пророков, господа бога, святых, особенно непорочных дев. Но сейчас Гара-киши лишь улыбнулся и развел руками.
Это было единственное, на чем они не сходились: никакие силы не заставили бы Гара-киши переступить законы шариата и выпить вина. В иное время слова Ерема, как это нередко бывало, вызвали бы оживленный спор между ним и Гара-киши, с упоминанием аллаха и всех его пророков, господа бога, святых, особенно непорочных дев. Но сейчас Гара-киши лишь улыбнулся и развел руками.
Уже начало темнеть, когда Ерем с сыновьями провели его до Сеидлара…
Уже начало темнеть, когда Ерем с сыновьями провели его до Сеидлара…
В конце концов, кто-то должен был сказать однажды:
— Ну, хоть ночью-то она должна отдохнуть спокойно?!