Вот с этим Злом – рабства и несвободы – и ведут борьбу герои эпопеи. И пусть перед нами сказка, но именно сказка может так открыто обратиться к вечным ценностям человеческого бытия, невзирая на их кажущуюся уже решенность, на когда-то уже случившуюся победу Сил Добра над Силами Зла; «…затишье, но потом Тьма меняет обличье и опять разрастается». И Фродо, хотя и бормочет: «хоть бы при мне этого не было», – вступает с ней в бой. И об этой извечной готовности человеческого духа, о необходимости этой готовности на борьбу со Злом и повествует эта сказочная и одновременно актуальная эпопея.

Немцы и структурирование русской культуры: литературно-философская рецепция

Немцы и структурирование русской культуры: литературно-философская рецепция

Художественных пересечений с европейскими творцами в русской литературе было немало: можно назвать испанские, французские, английские имена. Но с Германией отношения были много теснее, чем с другими странами. И пересечения эти были не только литературно-философские, они во многом определяли русскую жизнь. Нельзя забывать о раннем периоде германо-норманнского влияния, о том, что в голодные годы (мор, землетрясения) в XII столетии ганзейские купцы посылали в Великий Новгород корабли с зерном. Как показал известный русский историк Н.П. Павлов-Сильванский, «по части уголовного права мы находим в Русской Правде (Ярослава Мудрого. – В. К.) <…> всю систему наказаний известную германским варварским “правдам”»[791]. Далее – перерыв в несколько столетий – монгольское иго. Но уже в России послепетровской немцы, начиная с правящей династии, немцы-чиновники, немцы-ученые, немцы-управляющие, немцы-сапожники и булочники, – определяли многое.

Ответы на духовные вопросы русские люди в постпетровский период ищут в Германии. Немецкая философия объясняла русским их проблемы, учила их даже идее самобытности. Не случайно генезис славянофилов многие ученые ведут от немецких романтиков, ибо немецкий романтизм, по словам Т. Манна, – «это тоска по былому и в то же время реалистическое признание права на своеобразие за всем, что когда-либо действительно существовало со своим местным колоритом и своей атмосферой»[792]. Здесь стоит отметить, что первая славянская мифология была написана русским дворянином Андреем Кайсаровым на немецком языке после двухлетнего обучения в Гёттингене (вспомним пушкинскую характеристику романтика Ленского: «С душою прямо гёттингенской…») и издана поначалу в Германии («Versuch eine slavischen Mythologie». Göttingen, 1804). И лишь спустя три года, переведенная на русский язык немцем Андреем Аллером, была опубликована в России под слегка измененным заглавием («Славянская и российская мифология». М., 1807).