В «Лествице» блаженного Иоанна Синайского целая глава посвящена «радостотворному плачу», то есть такому покаянному плачу, который в самом себе заключает духовную радость. Отец Софроний описывает подобный опыт: «Благодать покаяния есть восхищение души к Богу, увлеченной явлением Света. Он, сей Свет, в начале еще никак не видим, но от теплоты Его смягчается сердце… Дух наш бывает в состоянии благодарного восторга, когда открывается нам Святая Тайна, превосходящая тварный ум: Бог Живой, Которому можно говорить “Ты”. Его величие нас пугает; Его смирение нас поражает. И сколько бы мы ни восходили в нашем влечении к Нему всей силой нашего существа, мы с радостью ощущаем процесс восхождения, но вместе с тем представляется Он все более недостижимым. И бывает, что мы изнемогаем, нас охватывает некое отчаяние, мы видим себя готовыми пасть, – и вдруг Он, уже нежданный, с нами и обнимает нас любовно».

Свой собственный опыт покаяния отец Софроний увязывает с тем временем, когда он отошел от детской веры в Бога, потерял опыт Его живого присутствия и увлекся восточными учениями. Возвращение к Богу стало для него Страшным Судом, перевернувшим всю его жизнь: «Неосязаем Бог наш; невидим, непостижим; неисследимы и пути Его о нас Промысла. Как Его нежная, но могущественная рука уловила меня, когда я с упорством юного безумства устремился в меоническую[7] пустоту? Огонь небесный проник внутрь, и сердце мое было растоплено жаром. Мою покаянную молитву я приносил Святому Богу, прижавшись к полу, к земле. О, какого стыда я был исполнен в те годы. Я сознавал себя самым подлым преступником за мой гордый порыв превзойти Его. Мой грех против Его любви предносился мне в своей кошмарной сущности: как самоубийство, и притом не в плане тленной плоти, но как отпадение в вечности от моего Творца. Он в безмерности Своей любви желает дать мне светоносную беспредельность. Я же стучал в двери смерти не во времени, а за его гранями. Я ненавидел себя, десятилетия проливал слезы от горя моего и стыда моего… В этой молитве мой ум не обращался на меня самого; я не анализировал мои состояния; я пребывал в великом трепете, почитая себя недостойным прощения. Я стоял как бы на Страшном Суде высочайшего трибунала: все мое внимание сосредоточивалось на моем Судье. У меня не было слов – я молился неоформленными словом воздыханиями сердца моего».

Тема покаяния – лейтмотив всей христианской проповеди. Отец Софроний напоминает, что Евангелие начинается и заканчивается призывом к покаянию. И учение святых Отцов проникнуто этой темой. Покаяние является «основным фоном всей нашей аскетической жизни». Цитируя слова из великопостной молитвы Ефрема Сирина «даруй ми зрети моя прегрешения», отец Софроний подчеркивает: «Опять и опять: видеть свой грех – есть духовный акт, чрезвычайно великой ценности для всех, кто ищет Лицо Бога Живого. Больше того: акт сей есть действие в нас Самого Бога, Который есть Свет».