11

– А вы, надо думать, не слишком соскучились по верховой езде?

Помона показала ему язык. Ти-Цэ вымучил улыбку и похлопал иритта по кожистому боку. С него еще капала вода, но он уже натянул набедренную повязку и закутался в плащ.

В палатке Ти-Цэ сделал ей заживляющий компресс, перетянул плечи чистой тканью и предложил отдохнуть, но Помона покачала головой. Тогда они вернулись к берегам источника, где Ти-Цэ и добыл иритта. В обычный день он предложил бы пройтись пешком, но не хотел зря напрягать и без того натерпевшуюся сегодня женщину.

– Ох… А я могла случайно наткнуться на иритта, когда мылась?

– Маловероятно. Обычно они пасутся на глубине, подальше от тех, кто может их оседлать, – сказал Ти-Цэ.

Без особого восторга Помона вскарабкалась на иритта вслед за ним, но оказалась приятно удивлена поездкой. Ти-Цэ не стал гнать зверя во весь дух, как делал прежде, и они ехали в полвдоха. Они маневрировали меж древ не на много быстрее, чем если бы решили проделать путь бегом на своих двоих.

Помона крепко держалась за талию Ти-Цэ и смотрела по сторонам, пользуясь тем, что в этот раз ветер не смыкал ее веки, как вдруг ее взгляд споткнулся о кого-то, кто распластался у корней одного из древ.

– Стой! Стой, Ти-Цэ!

Самец недоуменно остановил иритта. Помона тут же спрыгнула на землю.

– Куда вы?

– Тут кто-то ранен! Вдруг и здесь был имэн? Мы должны помочь, мы…

Она осеклась на полуслове и встала как вкопанная. Помона сразу поняла, что имэн был здесь ни при чем.

Перед ней лежало длинное, истощенное тело самки. Сначала Помона подумала, что она мертва, и не смогла заставить себя подойти ближе. Однако подернутые белизной глаза женщины приоткрылись. Жизнь, которая кое-как еще теплилась в этом создании, совсем не обнадежила Помону, а заставила ее сделать еще два шага назад.

Расправленные крылья самки, когда-то такие же эластичные, тонкие и прозрачные, как у Ми-Кель, высохли, потрескались и частично рассыпались, как жухлая листва. Ее шерстка потеряла блеск, стала серой, пахла пылью. Очень редко и жалко вздымалась грудь, торчащие ребра были похожи на огромного, обнявшего ее паука. Рядом с ней тут и там лежали опавшие персики, словно древо пыталось прийти ей на помощь, но самка подачками не соблазнялась. Она неподвижно лежала на сырой земле и тихо рычала еще не до конца атрофировавшимися голосовыми связками, чтобы гостья, кем бы она ни была, оставила ее в покое. Над ее заплывающими глазами виднелась вмятина, небольшая, но явно деформировавшая череп.

– Пойдемте, – тихо позвал Ти-Цэ. Помона не шелохнулась. Он мягко, но настойчиво взял ее за руку. – Вы ничем не можете ей помочь.