— Ах, ты сука тихушная, — переводит стрелки теперь на Зину и начинает наступать, планируя разломать нас обоих, как два тонких сучка. Сердце разрывается внутри, настолько я в шоке, но рефлексы, те самые, о которых пишут в книгах по биологии, берут свое. Подскакиваю на ноги, а они трясутся и дрожат до одури, и впиваюсь в волосы Ленки. Тяну ее тушу на себя, но эти восемьдесят килограмм, а может и больше, едва поддаются.

— Убью, дрянь! — Не своим голосом визжит Юрикова. Разворачивается, отталкивает сильно, и я моментально ударяюсь о парту спиной, однако этого ей кажется мало. Одноклассница хватает толстую деревянную указку, которая лежит на выемке доски, и замахивается ей со всей дури. В этот момент просто закрываю глаза. Дыхание перестает попадать в легкие. Стискиваю зубы до пульсации в скулах, знаю, будет больно, очень больно. И под давлением страха, под звуки безумного сердцебиения, я просто не замечаю, как мужские руки обхватывают меня и крепко прижимают к себе.

— Тц, — срывается с чужих губ, а ведь их хозяин стал мои щитом и принял удар на себя. Слышу хруст, это указка треснула. Сбивчивое дыхание возле уха. Ощущаю, как сжимают мужские пальцы ткань платья на спине.

— Твою мать!

— О, Господи!

— Отпусти меня, руки убрал! Матвеев! Убью сука!

— Ленка, успокойся, ты что!

— Я тебе голову сломаю, поняла!

— Даниил, пожалуйста, успокойся! Она же, в конце концов, девушка!

— Отойди, Самохина!

— Твою мать, Дан!

— Отпустите! Ироды конченные!

— Что здесь происходит! — Голос директрисы отрезвляет. Заставляет сделать глубокий вдох и принять ту сумасшедшую реальность, которая творилась в эти несчастные шестьдесят секунд. Медленно открываю глаза, не могу пошевелиться, слишком крепко меня обнимают. Вижу боковым зрением куски от палки и понимаю, удар был сильным. Там в классе возня какая-то происходит, шум, разбирательства. Но меня от всего этого закрывает мужская грудь, к которой я все еще прижата.

— Антон, — это уже Зина, она где-то совсем близко, но я ее не вижу. В ушах гул стоит, плохо соображаю, что происходит. — Антон! Леваков, — кричит она. И только сейчас я понимаю, кто меня обнимает, кто защитил, кто закрыл свой спиной.

— Леваков, — голос Матвеева невозможно спутать, я его из тысячи узнаю. — В конце концов, отойти от моей девушки! — Прикрикивает он, вытаскивая на поверхность нашу тайну.

— Расходимся, народ, — физрук появился видимо, помогает директрисе навести порядок.

— Леваков, — и в этот раз Даниил не ждет, он просто силой оттаскивает от меня Антона. Мы всего на короткое мгновение встречаемся взглядами, мой полный страха и шока от пережитых эмоций, и его до краев заполненный волнением и тревогой. Никогда не видела таким своего мучителя. Сколько помню, только лишь высокомерие и ярое желание уколоть больней. Мы вроде росли, становились старше, а Леваков оставался в моих глазах все тем же мальчишкой, с которым нам почему-то никак не удавалось поладить. Он дергал меня за косы, подкладывал жуков в пенал, выбрасывал мой дневник, закидывал муху в стакан с соком или компотом. А я все никак не могла понять, откуда столько неприязни в мой адрес, чем я не угодила. И сейчас, когда он кинулся ко мне, когда закрыл собой от удара, я внезапно осознала, насколько глупо мы себя вели все эти годы.