Я перешла к следующей могиле и снова нашла только ту же пиктограмму. Я медленно повернулась, разглядывая все надгробия. Все двенадцать были идентичны. Впервые я ненавидела Гвен немного меньше, а Эйса невзлюбила ещё больше. Он обманул меня, заставив думать, что имена охотников выгравированы на камне.

Почему я так удивлялась? В конце концов, фейри были мастерами хитрости. Даже Круз признался в этом.

— Ты думаешь, тебе придётся раскапывать оставшиеся могилы? — Касс стояла рядом со мной, нос у неё был красный, а щёки белые, как снег.

— Зачем? — спросила я в ужасе.

— Я просто подумала, что с тех пор, как земля начала оседать, тебе нужно будет выкопать их всех, вот и всё.

— Я надеюсь, что до этого не дойдёт, — тихо сказала я.

— Как ты думаешь, почему они были наполнены лепестками роз?

— Откуда ты об этом знаешь?

— Джимми сказал мне.

— Готтва веровали, что розы сохранят их тела. Как мумификация.

— Ну, это не слишком хорошо сработало для них, не так ли?

— Ты так и не рассказала мне, как прошла прошлая ночь? — спросила я, чтобы сменить тему.

— Как только ты ушла с красавчиком, вечеринка закончилась. Мы даже не остались на ещё один бой. А потом, всю обратную дорогу, Эйс разговаривал по телефону. Так что не очень-то весело.

— С кем он разговаривал по телефону?

— В какой-то момент я услышала имя Лили. Он заговорил с ней на каком-то странном языке. Но потом он заговорил по-английски. Он сказал что-то вроде того, что, если они поднимут ещё одного, Грегор и что-то золотое придёт в Роуэн, чтобы навести порядок. Я думаю, что это то, что он сказал. Это звучит странно, да? Ты думаешь, он говорил о строительстве торгового центра или что-то в этом роде? Я бы хотела торговый центр. Это определённо оживило бы это место.

Они определённо говорили не о строительстве торговых центров. Мне стало интересно, кто такой этот Грегор. Фейри, как я себе представляла. Тот, с кем я, вероятно, не хотела встречаться. Когда Касс взяла меня за руку и потащила обратно в дом, бормоча, какие у неё холодные ноги, я посмотрела на могилу Блейка и на большую фотографию, которую Би распечатала. Это было до того, как он ушёл на войну, до того, как его лицо непоправимо изменилось. Я и забыла, каким по-детски наивным он выглядел перед тем, как отправиться в Афганистан, с мягкой челюстью, пушистым подбородком и улыбающимися глазами. После взрыва, когда он вернулся в Роуэн, его челюсть стала неровной и угловатой из-за протеза, из-за которого подбородок торчал так, как никогда раньше. Но больше всего изменились его глаза. Или, скорее, его оставшийся глаз; он потерял свой блеск. Блейк-до и Блейк-после были двумя очень разными мальчиками, но у них было одно и то же доброе сердце, и один и тот же благородный ум.