А свет становился все ярче и белее, сначала от него просто резало глаза, а потом держать их открытыми стало совсем невыносимо. Вскрикнув, обе расцепили руки и закрыли ладонями глаза, но это мало помогало, свет проникал сквозь пальцы, сквозь плоть, он уже был повсюду, казалось, мир уже растворился в этой белизне. Наверное, оно догнало нас, подумала Аннета, вот она, смерть, мы просто растворяемся. Не так уж ужасно…

Тепло окутало их, как кокон, а свет проник, казалось, уже и в мозг, каждая клеточка была пронизана этим ослепительно белым светом. Они уже не понимали, бегут или не двигаются, все перестало существовать, все потеряло свои очертания и смысл. Надо добраться до леса, подумала Аннета, надо…

Надо же, никакой боли, подумала Рита, только тепло и белизна. Это…

Это были последние мысли. Потом белизна поглотила их, заменив собой всё.

Глава 19

Сквозь сон она слышала звуки. Что-то приятное. Она пыталась не обращать внимания, вытолкнуть нарушителя за пределы своего восприятия и остаться в уютной пелене сна. Но звуки настойчиво разрушали этот волшебный кокон, медленно и деликатно, но неумолимо вытаскивая ее в мир. Пение птиц, вот что это было, Аннета поняла это еще до того как открыла глаза. Она постепенно возвращалась в сознание, просыпались и остальные органы чувств. Свет играл на ее лице, мягкий и мерцающий, он то пропадал, то снова бил в глаза. И она лежала, это она могла сказать совершенно точно. Начавший анализировать мозг тут же сложил все кусочки головоломки – она спала, дома или у Антона, странно, но она пока ничего не помнила, кроме того, что видела самый жуткий и самый реалистичный сон в своей жизни. Ну или я в раю, подумала она, не желая разлеплять веки, значит, я все же умерла и теперь…здесь. И что дальше делать? Она боялась открывать глаза, потому что, какой бы вариант ни оказался правдой, оба пугали.

Она внимательно прислушивалась, в надежде найти подтверждение одной из своих теорий, как-то подготовиться к тому, что ждало ее, но ничего, кроме радостного пения птиц слышно не было. Я не могу лежать так вечно, подумала она, мне все равно придется узнать правду. А если это на самом деле другой мир, и я здесь одна? Этого она боялась больше всего. Вечность без тех, кого любишь, пусть даже в самом прекрасном месте – это проклятие, а не рай.

Приходя в себя все больше, Аннета, все еще не открывая глаз, сосредоточилась на своих ощущениях. Ничего не болело, это уже хорошо, а что еще лучше – она чувствовала свое тело, значит, оно у нее есть. И я не парализована, подумала она, сплошное везение, прямо. Она не ощущала холода, и никакой мокрой одежды – все это наводило на мысль, что она все же уснула, очень крепко, и видела такой жуткий сон, навеянный последними событиями. Ну да, рассуждала она, все еще нежась в мягком мерцающем свете, гладящем ее лицо, если бы я умерла, я бы стала духом, в рай не пускают с земным багажом, так что тело пришлось бы оставить. А раз я его чувствую, значит, я все еще здесь, в старом грязном мире людей. И раз уж речь зашла о теле, подумал она, шея явно затекла. Тянуть больше было невозможно, сквозь пелену пробуждения пробился сначала слабый сигнал боли. Но с каждой секундой она усиливалась – мышцы шеи, уставшие от долгого (возможно) неудобного положения, начинали гореть огнем. С гулко бьющимся сердцем, Аннета собрала решимость в кулак и открыла глаза.