И она смотрела, смотрела уже целую неделю, приходя на свой пост на самом рассвете и оставаясь там до захода солнца и даже дольше. После того дня, когда она вышла из лощины к стене, она сменила одежду, ведь в ее ярких нарядах подходить близко было бы крайне неразумно. Теперь она, как и раньше, уходила из своей маленькой комнатки в чем-нибудь умопомрачительно зеленом или красном, но, заходя в лес, переодевалась в более спокойные защитные тона и кралась, как ласка, на свое место, обнаруженное ей в первый же день наблюдения. Она всегда заходила со стороны набережной, спешно переодеваясь в каких-нибудь густых кустах и пробиралась дальше через лощину по известному маршруту, только теперь ее было почти невозможно заметить. Завтракала и обедала она всегда на своем посту, не смея оставлять наблюдение ни на секунду, и под конец дня на непослушных ногах и с тяжелой головой выползала из своего укрытия и шла домой. За эту неделю скуки и раздражения она открыла удивительную вещь: самое утомительное дело – безделье! Ни от чего другого она никогда так не уставала, а ведь были времена, когда ей приходилось не спать сутками, напряженно думая и скрываясь от погони, или подолгу заниматься подготовкой, как физической так и информационной, но никогда она не чувствовала такого давящего чувства постоянной сонливости и усталости, как во время этой недели. Посиделки под стенами особняка, когда ничего вокруг не происходило, а часы растягивались, как жвачка, растягиваемая ребенком, превращались для нее в настоящий ад, где люди сходят с ума от медленных пыток, на первый взгляд совсем безобидных.

За последние 7 дней она выяснила только одно – калитка имеет электронную систему охраны, так что проникнуть туда можно только имея специальную карточку, открывающую замок. Но если бы все было так просто, она бы не сидела тут, а давно начала действовать. Нет, на этом сюрпризы посла не кончались – за стеной дежурило несколько охранников, и на стенах через равные промежутки красовались камеры наблюдения. Все охранники были хорошо вооружены и добросовестно подходили к работе, каждый раз, когда какая-нибудь горничная открывала замок, на нее тут же нацеливалось несколько стволов, пока ее личность не была установлена и опознана охраной, потом ее обыскивали и только тогда пропускали. Все это Фатима определила по смешкам, доносящимся из-за стены, и по тому, как девушки и парни, выходящие наружу, оправляли свою одежду, недовольно корчась и что-то бормоча.

Однако она не оставляла надежду попасть внутрь, и единственным ее ключом мог стать только персонал. Человеческий фактор, одна из самых спорных причин в обществе, стала для нее той соломинкой, за которую она собиралась ухватиться. А для этого ей надо было узнать работников посла получше, причем пропуск следовало искать отнюдь не в верхних кругах, а среди самых низших работяг. Для этой цели ее маленький пост подходил как нельзя лучше – именно через эту калитку проходили все слуги посла, от садовника до экономки. Для продуктов и прочих больших заказов имелась еще одна дверца, но она выходила в парк, а там всегда было полно людей и негде было укрыться. Да ей и не нужно было другое место, это подходило просто идеально, ведь здесь было полно места для игры в прятки, а к тому же, те, кто мог стать ее пропуском на виллу, каждый день ходили именно здесь. От калитки узкая асфальтированная дорожка вела в парк, проходя вдоль стены и леса, а дальше вливаясь в широкие парковые аллеи. После окончания «смены» Фатима кралась через лес и выходила в парк, никем не замеченная, и продолжала свой путь домой. Так продолжалось изо дня в день, и это ей порядком поднадоело, зато после семи дней непрерывного наблюдения она уже стала узнавать некоторых людей и даже их должности за высокой серой стеной. К концу этой ужасной недели на примете у нее появилось три человека, за которыми следовало проследить и узнать их жизнь получше, и это очень и очень обрадовало девушку, уставшую от однообразия и бездействия.