– Девушка, тут занято? – раздался за спиной противный голос горничной, который Фатима уже узнавала без промедления.

– Вообще-то я жду подруг, – протянула она, нехотя поворачиваясь к крупной женщине, – но вы пока можете присесть. Только, если они все же придут, тогда уступите им место, – добавила она, равнодушно глядя на Евгению, – я весь вечер эти места отгавкивала.

– Хорошо, – улыбнулась горничная, показывая желтые прокуренные зубы вперемешку с золотыми, – Женя.

Фатима пожала протянутую руку с вялой улыбкой и как будто выплюнула:

–Карина.

Женщина кивнула и сразу же принялась энергично махать бармену, как будто забыв про свою новую знакомую. Фатима тоже не спешила, все должно быть естественно, поэтому она не собиралась торопить события, разве что возникнет острая необходимость. Но она не возникла.

– Хочешь пива, Карина? – поинтересовалась женщина, глядя на полупустую бутылку, стоящую перед девушкой, – угощу тебя в знак благодарности за место, а?

– Можно, – радостно улыбнулась Карина в ответ, – а я покупаю следующую, если никто из моих не придет.

Когда бармен открыл им бутылки, женщина пошло подмигнула ему и отказалась от бокалов.

– Так сексуальнее, Тоша, – сообщила она равнодушному бармену, – я ведь женщина свободная, разведенная, и не старая еще. Что же, хоронить себя что ли?

Тоша никак не прореагировал на ее речь и молча удалился обслуживать других клиентов, благо, их было немало.

– Круто! – зашлась в вязком и ленивом смехе Фатима-Карина, – а ты, я смотрю, баба не промах!

– Точно! – радостно согласилась Женя, поднимая свою бутылку, – за это и выпьем!

Бутылки еще не опустели, а Фатима уже узнала о жизни Евгении все, что и без того знала: она развелась с мужем пять лет назад и приехала в Ялту сначала на заработки, а потом и вовсе осталась тут. Здесь ей нравилось гораздо больше, чем в Черкассах – здесь ее никто не знал, и она могла отвязываться так, как было угодно ее распутной душе. При разводе сын остался с отцом, а дочь – с ней, но теперь она жила одна с подругой, той самой Аней, работающей на вокзале, дочь уехала поступать в политех в Киеве, но не поступила и вернулась к отцу. Жить с матерью и видеть все ее пьяные загулы она не захотела, так поняла Фатима, хотя ее новая знакомая утверждала, что ее дочь просто всегда была на стороне отца, потому что унаследовала от него нудность и нетерпимость к полной и веселой жизни других, тем более, что сама никогда и не умела развлекаться. Ну, зато Евгения осталась в блаженном одиночестве, теперь никто не мешал ей отрываться по полной, не упрекал ее и не смотрела осуждающими детскими глазами. Теперь она, наконец, жила «полной жизнью», каждый день шляясь по барам и ресторанам и клеясь к мужикам. Бывало, что она за раз могла прогулять всю свою месячную зарплату в каком-нибудь дорогом ресторане, а потом они с Аней жили буквально на хлебе и воде, но она была наконец-то счастлива.  Буквально через год после того, как она купила домик в районе портов, она познакомилась в очередной пьянке с одной из горничных посла, и та помогла ей получить место сначала простой уборщицы, а потом Евгения доросла и до начальницы горничных, чем очень и очень гордилась. Она искренне считала, что многого добилась в жизни, как-никак она стала начальником, пусть даже среди уборщиц. Зарплата немного возросла, поэтому Евгения принялась с удвоенной силой ходить по увеселительным заведениям и тратить оставшиеся деньги на одежду и косметику – ее лицо было буквально похоронено под слоем тонального крема, пудры, румян, а глаза были замазаны тенями.