Прекращение ожидания как будто расслабило обеих, и, отдав ненужные теперь лишние стулья, они полностью погрузились в беседу. Так проходили часы, а они все говорили ни о чем, вернее об очень важных с точки зрения Евгении вещах, таких как бывшие мужики, шмотки и косметика, а так же все увиденные мелодрамы и бразильские сериалы. Пару раз к ним подходили нетрезвые работяги и предлагали пересесть к ним за столик, но Фатима решительно отказывала всем, объясняя это плохим настроением. Главная горничная даже всерьез обеспокоилась: что же должно такого случиться в жизни женщины, чтобы она не хотела снять мужика? Выпили бы на халяву и пошли домой, говорила она девушке, чего сидеть в одиночестве, ведь каждая секунда приближает нас к старости, а там уже не до мужиков. Но Карина была непреклонна, и, в конце концов, горничную посетило озарение.

– А-а! Так ты, наверное, влюблена! Ё-мое, вот оно что! Ну, давай еще по бутылочке и рассказывай! – решила все горничная, как будто девушка уже ответила и изъявила желание продолжать эту тему.

А почему бы и нет, решила Фатима, чем больше лапши повесить на эти уши, тем легче будет пройти за ворота с ее помощью. Просто некоторые люди так любят чужие истории, что готовы дорого за них платить. И она принялась рассказывать, сочиняя на ходу слезливую и глупую историю о безответной любви, вплетая в повествование элементы всех виденных ею мелодрам и историй из одинаковых женских журналов, начинающиеся всегда со слов: Аня/Маша/ или Еще-Кто-То-Там была обычной одинокой девушкой, мечтающей о принце. Сочинение собственной истории так захватило Фатиму, что она, сама того не замечая, начала вплетать в нее и настоящие чувства и мысли, которые на самом деле посещали ее по ночам, когда темнота скрывает все декорации и грим, и остается только голая правда жизни, и нет смысла врать себе. На 90% история Карины, бегущей от себя, была вымыслом и состояла из того, что от нее хотели услышать, но вот оставшиеся 10 % были чистой правдой, не разбавленной и не приукрашенной.

Наверное, так и пишутся книги, подумала вдруг Фатима, в основе прекрасной жемчужины всегда лежит маленькая песчинка, настолько незаметная, что порой сложно поверить в ее существование, а ведь без этой крошечной частички самого автора, его личных настоящих переживаний и ощущений ничего бы и не было. И вот на эти мысли и чувства наворачивается блестящий слой выдумки, все больше и больше, красивее и красивее, и никто потом не придает значения тому, что перед ними не прекрасная жемчужина, а всего лишь спрятанная под блеском песчинка. Каждая история, это, прежде всего история автора, и только потом – его героя.