В темноте по ее щекам текли слезы, она их не замечала, она боролась с пустотой, которая вырвалась на свободу из ее сознания и теперь стремительно пожирала все то, что Фатима привыкла считать ценным и весомым – ее работу, ее жизнь, ее прошлое и ее будущее. Она поняла, что у этой восточной методики есть два ключа: первый – не считай все слишком важным, не принимай близко к сердцу, потому что мир – иллюзия, а мы – пустота. И второе – найди то ценное, что позволит тебе отвоевать у вселенской пустоты свою маленькую крупицу жизни, ведь, что наша жизнь, как не борьба с хаосом и пустотой. Каждый как может заполняет свою жизнь, но главное – не насколько, а чем, подумала Фатима, сидя на кровати в полной темноте. И ее совсем не радовало то, что ее жизнь, несмотря на все яркие моменты, показалась ей пустой и не имеющей смысла.

Но разве любовь не имеет смысла, задалась вопросом она, не замечая летящих ночных часов, ведь верующие люди говорят: Бог есть любовь, а Бог не может быть ничем. Или может? Я совершенно запуталась, подумала Фатима, а иначе просто и быть не может – философия это громадный темный лабиринт, где до центра доходят лишь избранные единицы, те, чей свет разума настолько ослепительный, что может осветить им дорогу в этих темных запутанных коридорах и не погаснуть на полпути. А вот тем, у кого вместо прожектора в мозгах свеча, лучше вообще туда не соваться, а то первый же сквозняк из сотен коридоров погасит этот хрупкий неуверенный свет и навсегда оставит тебя в темноте и недоумении. И тут же пришел второй вопрос: если предположить, что любовь, это единственное ценное в жизни…значит, Фатима бедна, как нищенка.

– Ну все! Хватит! – прошептала Фатима, против воли вспоминая большие голубые глаза, в глубине их было так много тайн и загадок, как в океане.

Ответь, и я отстану, прошептал коварный голос в голове, дай честный ответ, и я уйду… на сегодня. Похоже, придется уступить, подумала девушка, заглядывая внутренним взором в самые потаенные глубины души и сердца (а может, душа и сердце – это одно и то же).

– Да, – снова прошептала она, на этот раз, улыбаясь, – ты победил, может, это и не любовь в понимании поэтов, но уж точно не простая симпатия.

Комментариев из головы не последовало, видимо, настырный голос все же сдержал свое слово. Фатима ощутила двойную волну облегчения, во-первых, из-за пропавшего вдруг внутреннего голоса, который, если уж возникал откуда-то из загадочных глубин ее мозга, то доставал по полной программе. А во-вторых, и это даже приносило большее удовлетворение, она поняла, что ее жизнь и правда не совсем пуста. Может, что-то в ней неправильно, но она уж точно не может называться пустой. Потому что где-то эти удивительные голубые глаза сейчас смотрят на мир своим загадочным взглядом, и не важно, на какой мир, реальный или мир сновидений (а ведь сейчас была ночь, по крайней мере, в том часовом поясе, где находилась Фатима) они смотрят, главное то, что они видят. Где-то, может, далеко, а может, близко, шелковые черные волосы все так же блестят, а гибкое тело все так же источает силу и красоту. На этой не такой уж большой после технического прогресса планете человек по имени Ян сейчас тоже думает о чем-то, или мечтает, или видит сны. Вот это важно, а остальное – выбросить из головы и больше не думать. И Фатима с радостью последовала своему же совету.