Люди даже не заметили, что музыки больше нет, а на сцене идет яростная перепалка между певцом, оскорбившим инструмент и хозяином этого инструмента, гитаристом. Тошик, прекрасно зная, чем это закончится, уже проталкивался обратно к стойке, и как раз успел встать на привычное место, когда со сцены с грохотом упал гитарист, получивший хорошую оплеуху от своего лидера. Еще через пять минут группа покинула бар, не дождавшись никаких аплодисментов и вообще никем незамеченная – посетители бара уже мало чем уступали членам «Крабов» по степени опьянения.

Однако план бармена сработал, хотя и не сразу. Люди, не заметившие, что конкретно изменилось, почувствовали, что что-то не так, и стали потихонечку расходиться. Самые пьяные продолжали пить и даже горланить песни, но количество посетителей все же уменьшалось. Усталый бармен все реже и реже наполнял стаканы и открывал бутылки, постепенно расставляя все по местам и собираясь домой. Примерно 10 минут 5-го из бара Кокос вышел последний клиент, и Тоша поспешил запереть за ним двери. Официанток он давно уже отпустил, они все ушли вместе с группой, так что кроме него и второго бармена Кирилла в заведении не осталось никого. Парень сонно тер глаза и постоянно зевал, чем очень раздражал Тошу, можно подумать, он один весь вечер обслуживал эту шваль. А ведь его дело маленькое, он просто соберется и уйдет, а вот Тоше придется еще посчитать выручку, сложить ее в сейф, все выключить и только потом он может идти домой. А он пришел раньше всех и вкалывал весь вечер ничуть не меньше. Такова уж трудная доля начальника, подумал бармен, испытывая смешанное чувство раздражения и гордости. Как будто в подтверждение его слов Кирилл опять широко зевнул, издавая при этом противный и громкий звук. Тоша это просто ненавидел.

– Шел бы домой, Керя, – стараясь держать себя в руках, проговорил он, – я сам тут справлюсь.

– Да, пора, пожалуй, – снова зевая, согласился парень, опять издавая этот противный звук, – заработались мы сегодня. Я вообще устал как собака.

– Я, между прочим, тоже не жопу отсиживал, – огрызнулся Тоша, нервы итак уже были на пределе, – и хватить издавать этот гребаный крик самца аллигатора в брачный период, ты знаешь, как я это ненавижу.

– Ну прости, – пожал плечами парень, поднимаясь со стула за стойкой, на который в этот вечер он так ни разу не присел, – ладно, я сваливаю. Выйду через черный ход, там поймаю машину.

– Вот-вот, дуй отсюда, – пробурчал Тошик, – насмотрелся я на придурков за этот вечер.

Парень, ничуть не обижаясь – видимо, привычный раздражитель он давно перестал замечать – вышел из-за стойки поплелся к неприметной двери в углу, волоча ноги и потирая глаза. Открыв дверь и одной ногой уже ступив в узкий короткий коридор, он обернулся и спросил совершенно будничным тоном: