– Кстати, давно хотел спросить, – он даже слегка улыбнулся, – а откуда ты знаешь, как кричат самцы аллигатора в брачный период?

Тоша поднял голову от пачки денег, которую пересчитывал за стойкой и пару секунд переваривал вопрос, а потом его лицо, итак всегда кислое и недовольное, вдруг совсем перекосило до неузнаваемости.

– Пошел вон, дебил долбанный! – заорал бармен, изо всех сил сжимая пухлую пачку купюр. – Убирайся к чертовой бабушке, кретин!

Он так разозлился, что даже выпустил деньги из рук и запустил в Кирилла, все еще улыбающегося возле двери, пустой жестяной банкой из-под колы. Парень, громко заржав, проворно скрылся за дверью, как раз за секунду до того, как банка со стуком ударилась о деревянную поверхность.

– Вот же не везет на людей, – продолжал ворчать Тошик, – мне так одни кретины попадаются! Гребаная жизнь!

Немного выпустив пар, он еще с минуту прожигал взглядом дверь, за которой скрылось его невезение, а потом вернулся к более приятному занятию – продолжил считать выручку. Это в его работе нравилось ему больше всего, именно ради этого момента он и терпел всех этих уродов, именно ради него стоял за стойкой, наливая и наливая этим убогим людям лекарство от их никчемной жизни. Да, вот что по-настоящему успокаивает нервы и радует глаз – пухлая пачка денег. Он нежно перебирал банкноты, каждую лаская пальцами и расправляя, как письмо от любимой девушки. Он ровнял и переворачивал их, раскладывая аккуратно и по стопочкам – стольники к стольникам, полтинники к полтинникам. Потом он еще раз пересчитывал их и убирал в старый сейф в своем малюсеньком кабинете, больше похожем на туалетную кабинку. Иногда, когда времени было побольше, он складывал деньги в карман фартука или брюк и ходил с ними по залу, выключая все и доделывая свои дела пред закрытием. Ему нравилось ощущать в кармане внушительную стопку крупных купюр, он хоть на короткое время ощущал то, что ощущали все эти богачи – чувствовал себя настоящим человеком.

Сегодня, правда, у него не было сил даже на такое приятное занятие, он слишком устал, слишком вымотался. Поэтому, тщательно пересчитав более внушительную, чем обычно выручку, он сразу отнес ее в сейф, не забыв при этом проверить, заперта ли дверь черного хода – на дворе ночь, а он один в баре наедине с крупной суммой денег, осторожность тут как нельзя кстати. Дверь оказалась заперта, а как же иначе, ведь она защелкивается изнутри, а этот кретин, уходя, наверняка по традиции хорошенько шандарахнул дверью. Хоть что-то сделал хорошо, подумал Тошик, выходя из своего кабинетика, вернее, из своей кабинки, как он сам называл маленькую комнатку с бетонными стенами и бетонным полом.