Нет, он один, как и всегда, и с этим ему придется справляться в одиночку.

Покружив по городу, он, в конце концов, оказался там, где всё и началось, для него и для художника. И снова мысль о преступнике, возвращающимся на место преступления, посетила его. Но не в этот раз, подумал Пророк, перелезая через ограду и ища глазами тропинку, он точно знал, что она здесь есть, преступники такого уровня не совершают ошибок… по крайней мере, таких примитивных. Тот, кто ликвидировал художника, ни за что не появится даже близко от этого места, один уж точно не появится, это Пророк знал хорошо, потому что сам всю жизнь общался с преступниками из самого «верха». Этот кто-то будет старательно держаться подальше от всех мест, где приложил руку, и даже в мыслях не упоминать то, что видел и где был. А к вечеру группа военных или других служб сюда тоже не сунется, им здесь делать больше нечего, особенно в конце рабочего дня. Поэтому он спокойно расположился на уступе, где видел того самого парня, увидевшего Фатиму. Она вышла сюда, прямо на это место, думал он, всё еще не в силах полностью избавиться от потрясения, неверия, благоговения, она была здесь, всего 8 дней назад… и я был, пока мое тело валялось в парке под деревом.

Зачем это было? Для чего? Чтобы ответственность раздавила его? Ответственность, которую он не хотел, но не мог не принять на себя. Проклятое слово, надевающее цепи на руки и ноги, слишком тяжелые, чтобы двигаться, и ошейник на шею, не дающий дышать. Он бежал от нее всю жизнь, считая, что если делаешь что-то из желания сделать – это свобода, а если от невозможности не сделать – это плен, это рабство, это несвобода. Получается, сейчас он принял свободное решение расстаться со своей свободой?!

Тяжесть в груди только увеличилась. Он принял решения присматривать за ней тогда, когда у нее появился сын, зная, что может этого и не делать, угрозы не было никакой, или он о ней не знал, и в этом случае, подумал он, как и во многих других, незнание как раз освобождает от ответственности. Вот почему говорят: меньше знаешь – крепче спишь. А теперь опасность была, он это знал, и это знание вызвало то, что пугало его в жизни больше всего – ответственность, потеря свободы. Этот груз просто раздавил его, и он знал, что при кажущемся наличии выбора, его нет. Жизнь – жестокая сука, она предлагает умирающему от жажды стакан с отравленной водой, и он это знает, но ведь «выбор всегда за тобой», да?

И он выбрал, глядя на заходящее солнце, он думал о том, что сиюминутное удовольствие от глотка холодной, но отравленной воды не стоит того. Он думал о том, что будет блуждать по пустыне, изнемогая от жажды и солнечных ожогов, и, возможно, найдет оазис или встретит кого-то, кто утолит его жажду и не попросит взамен жизнь.