— «Любовь в эпоху массового туризма», — сказал я. — Такое рабочее название еще лучше.
— Тогда его и возьмем. Когда ты собираешься сдать мне рукопись? Если на следующей неделе пришлешь описаньице твоего замысла для включения в темплан, то я сразу закажу художнику обложку. О размере аванса договоримся с твоим менеджером.
4
На следующий день я рассказал Марко-голландцу о моей встрече с Петером. Он надолго задумался и потом произнес:
— Самая опасная шкурка от банана — это поверхностность. Это касается и твоей книги, и нашего фильма. Туризм — явление, характернейшей чертой которого как раз и является поверхностность, из-за чего возникает соблазн рассматривать данное явление тоже поверхностно. В результате может получиться буффонада в духе шкурки от банана. Но мы должны обращаться с нашей темой столь же осторожно, «как обращаемся с убийцей среди нас». Какой поэт это сказал?
Марко был прав. Я сам не смог бы сформулировать лучше.
— Цитата из Ханса Лодейзена, — ответил я. — Твоя ссора с Теофилем Зоффом тоже связана с этой мыслью?
— Нет. Мы разошлись во мнениях о том, какая степень понятности будет оптимальна для нашего проекта. Несколько лет назад ты написал хорошее эссе на эту тему.
— Там речь шла о поэзии, — уточнил я.
— Вот именно, — не смутился он. — Теофиль — поэт. Он силен именно в создании таинственной атмосферы. Но мы стремимся к ясности. Мы хотим рассказать историю. А это подразумевает некоторые обязательства по отношению к целевой аудитории. Мы не можем позволить себе роскошь полагаться на суггестивный дар дилетанта-одиночки.
— Что с тобой сегодня случилось, Марко? Может, какую-нибудь таблеточку принял?
— В каком смысле?
— Ты сегодня что ни скажешь — все в точку.
— Я много размышлял в последнее время.
Мы шли по улице Калверстрат на площадь Дам. Встретились за несколько часов до интервью с чиновником, отвечавшим за городской маркетинг, потому что Марко решил предварительно показать мне самую туристическую часть города. По его мнению, центр в последнее время сильно изменился. Я давно не был в Амстердаме, и ему хотелось выяснить, какие изменения особенно бросятся мне в глаза.
Первое, что я заметил из нового, — это уйма народа на улицах. Раньше было вполне возможно вопреки всем правилам проехать по пешеходной зоне на велосипеде, громко звеня в звонок, а теперь амстердамцы лишены этой маленькой радости. Сейчас даже велосипедные дорожки запружены туристами и для велосипедистов почти недоступны.
И еще мне сразу бросилось в глаза, что в центре изменился характер магазинов. Как и следовало ожидать, те живописные специализированные лавочки, которые я помнил с прошлых лет, не выдержали выросшей до астрономического уровня арендной платы, выдаиваемой из города. Я увидел множество магазинов одежды, при ближайшем рассмотрении вовсе не предназначенных для того, чтобы покупатели в них заходили, выбирали что-то из широкого и разнообразного ассортимента, а при желании еще и покупали выбранное; эти магазины были, по сути, не более чем витринами нескольких эксклюзивных фирм, этакими инстаграм-аккаунтами