Тем временем мы уже ехали по гористой местности. Море осталось позади, как смутное воспоминание.

— Знаете, какую цену Монтероссо пришлось заплатить за экономическое процветание, которое принес туризм? Городок и вся область Чинкве-Терре утратили свою душу. Эти прибрежные склоны пропитаны кровью, потом и слезами поколений, пытавшихся выжить, поддерживая шаткое равновесие между человеком и природой. Жизнь здесь всегда была тяжкой, но, как только пошли легкие деньги, готовность трудиться испарилась. Это можно было бы назвать прогрессом. Но природа не следует поменявшейся бизнес-модели. Все чаще случаются оползни, потому что люди не берут на себя труд присматривать за террасами и каменными оградами. Внизу, в городе, бывают наводнения, потому что наверху, в горах, воду больше не отводят и не используют заново. Равновесие нарушено. Я это всей кожей чувствую. Отец обучил меня рыбацкому делу. От деда с материнской стороны я узнал законы гор. Я собственноручно построил себе дом в холмах неподалеку отсюда. Я знаком с обеими традициями. И обе эти традиции, веками передаваемые от отца к сыну, оказались утеряны за одно поколение. Когда туристы сидят на городской площади в тени платана и попивают коктейль, они об этом не думают. Но виноваты в этом они.

На этих словах таксист выразительно взглянул на нас в зеркало заднего вида.

— И вот еще что, — добавил он. — Маленький, изолированный от мира Монтероссо всегда представлял собой чрезвычайно сплоченную общину. Люди помогали друг другу. Еще двадцать лет назад ни одна дверь не запиралась на замок. И от этой солидарности не осталось и следа. Теперь, когда любой домишко можно превратить в пансион и заработать кучу денег, родственники насмерть бьются за наследство. Легкие деньги превратили соседей в конкурентов, а конкурентам не помогают, их давят. Грустно мне от этого.

Мы приехали. Такси свернуло на парковку отеля-ресторана, где мы забронировали столик и номер.

— Но чтобы усложнить эту и без того сложную картину, — сказал наш шофер, — я должен добавить еще кое-что. Знаете, сколько рыбаков оставалось в Монтероссо десять лет назад? Двое. Остальные бросили. Не могли тягаться с большими современными траулерами из Специи и Генуи. Модернизироваться самим им не удавалось, потому что бухта Монтероссо слишком маленькая для таких судов. А расширить бухту невозможно просто потому, что Монтероссо расположен там, где расположен. Город ждал смертный приговор. И спас его туризм.

— Туризм убил мертвый город, — сказал я.

— Совершенно верно.

12

Хотя гостиниц в округе были десятки тысяч, именно здесь, в глуши, у входа в этот отель, мы встретили старую знакомую. Это была Дебора Дримбл — историк с англо-итальянскими корнями, с которой меня в веселом генуэзском прошлом связывал короткий роман. Да какой там роман? Для меня это была скорее игра в мяч, в которую я играл в основном потому, что Дебора Дримбл целиком и полностью оправдывала свои инициалы. В этом смысле ничего не изменилось. Ее легкое летнее платье позволяло мгновенно констатировать этот факт. Дебору сопровождал англичанин неопределенного возраста, которого она представила другом. Как я уже знал, она вернулась в Англию, но Италия продолжала ее притягивать, хотя теперь поддаваться этому притяжению она могла лишь во время отпуска. Они остановились в Леванто, но поужинали здесь. Да, время для ужина раннее, это правда, но ведь она в компании англичанина. Так что они смогли опробовать местную кухню до нас и подтвердили, что мы приехали сюда не зря.