— Но что я, по-твоему, должен был сделать, Клио?

— Поступить по-мужски.

На другой стороне моста было не протолкнуться: здесь располагался вход в «Бургер Кинг». Ведущие с моста ступеньки, улицу и набережную полностью захватили голодающие всевозможных национальностей и смаковали тут знаменитые бургеры. Мы переступали через жующих детей, прокладывали себе дорогу, ступая по мусору, и мне пришлось отпихнуть одного из гурманов в сторону, чтобы добраться до калле Лунга.

— Я знаю, что это выше твоих сил, — продолжала Клио, — но я была бы рада, если бы ты вышел из своей обычной роли, притворился мужиком и защитил бы меня и нас от весьма неприятных субъектов.

— Это ты уже говорила.

— Видимо, нужно повторить, раз ты никак не возьмешь это в толк.

— Я должен был ее проигнорировать? Отвадить? Послать к черту? Прогнать?

— Ты бы себя видел, Илья! Ты пресмыкался перед ней. Чуть ли подошвы ей не вылизывал. «О, Дебора!», и «ах, Дебора!», и «все-таки ты женщина высокого класса», и «я так хотел тебя повидать, давай обменяемся телефонами и свидимся еще раз в Леванто». Честное слово, Илья, это было омерзительное зрелище.

— Это был обмен любезностями, — возразил я. — В отличие от тебя, я считаю важным при любых обстоятельствах проявлять учтивость, хотя бы до определенной степени.

— Если ты думаешь, что оскорблять свою возлюбленную, обмениваясь любезностями с бывшей, — значит проявлять учтивость, то тебе, Илья, еще многому предстоит научиться.

На мосту Бергами Санта-Кроче нас остановили двое пожилых китайцев — супружеская пара — и вежливо попросили сфотографировать их на фотоаппарат. Я не смог себя заставить. Клио метнула в меня неодобрительный взгляд и исполнила просьбу. Они выглядели счастливыми, эти пожилые китайцы в Венеции.

— Она даже сделала тебе комплимент, — напомнил я.

Не стоило этого говорить. Теперь Клио рассердилась по-настоящему.

— И ты еще ее защищаешь? Что я, по-твоему, пытаюсь тебе растолковать? Ты меня задел, оскорбил и унизил. И теперь надеешься спасти свою шкуру, как ни в чем не бывало вступаясь за свою бывшую? Честное слово, иногда я не понимаю, чем ты меня заслужил. Благодаря твоей учтивой бывшей любовнице наши отношения претерпевают самый серьезный кризис со времени их начала, и еще неизвестно, переживут ли его, а все, что ты можешь придумать, чтобы их спасти, — это напирать на то, какой твоя бывшая прекрасный человек и как она ничего плохого не имела в виду. Возможно, литературные критики у тебя на родине и держат тебя за интеллектуала, но это лишь заставляет меня всерьез усомниться в интеллекте самих критиков. Мамма миа!