– Не нужно, милая.

– Но почему?!

Его спокойное лицо не выражало ничего. Он посмотрел в упор на Аллу и обрубил полугодичную их связь одной неумолимой фразой:

– Извини, нам нужно расстаться.

– Расстаться? – спросила она тихо, недоверчиво, еще не осознав весь смысл.

– Да, милая. Всему приходит конец – пришел и нашим отношениям.

Он знал, что эта новость не вызовет восторга, знал, что за ней последует истерика, но готов был выслушать все слезы, крики, лишь бы поскорее с этим покончить. Виктор не хотел, чтобы скандал услышали соседи, и предложил переместиться в комнату.

– Почему? Скажи, почему? – растерянно повторяла Алла, следуя за ним.

Он обернулся и ответил равнодушным взглядом. Стало ясно и без слов: все кончено.

– Вот как ты со мной…

– А что ты хотела? Это была сделка, уговор. Между мной и тобой. Я выполнял свою часть уговора, ты – свою. Но я не говорил, что так будет продолжаться вечно. Ни в чем тебе не клялся и ничего не обещал. Не нравится, уж извини.

Последние слова резанули своей твердостью, бескомпромиссностью. Надежды не осталось, Виктор ясно дал понять, что ставит точку в отношениях. Пришел конец красивой, сладкой жизни. Алла прониклась жалостью к себе.

«Ну что, лисичка, лишилась теплой норки и подкормки? Не вовремя: на улице мороз, в России кризис. Иди куда хочешь и занимайся чем хочешь. Никто тебя не ждет, нигде ты не нужна…»

И до нее дошло, в чем крылась хмурость, раздражительность последних дней, – он захотел порвать, но сразу не сказал. Ждал середины месяца, как только Алла отработает все деньги, ведь начислял ей по календарю, пятнадцатого и тридцатого числа. Теперь же на дворе шестнадцатое марта, а новых поступлений не было и нет. Истек срок оплаты, никто никому не должен, а значит, можно слать содержанку ко всем чертям. Это как абонемент в спортзал, когда интерес к занятиям пропадает, а потраченных денег жаль. Приходится ходить, пока не прогорит вся сумма, и заниматься вяло, без огонька. Но стоит бросить надоевшее, как все меняется. Отсюда бодрый вид, улыбка шире некуда. И галантность на входе – дело напускное, для отвода глаз.

– У тебя другая? – спросила Алла дрожащим голосом.

Он промолчал.

– Я тебе приелась? Что, нашел замену? Одну из Иркиных шлюх?!

– Ой, не начинай! – оборвал он с раздражением.

– Да плевать! Сейчас я соберусь, уйду, ведь этого ты хочешь? Зачем ты приволок меня сюда, сказал бы все по телефону! Я поняла тебя, уйду! Но я хочу знать правду! Так трудно сказать правду?

– Алла, дорогая, нынче кризис. Ты мне не по карману, – ответил Киселев, – я не могу откидывать по две сотки, вдобавок ты всегда просишь сверху: то тебя куда свози, то что-нибудь тебе купи. Доллар дорогой, вырос в цене товар, но не всегда выходит сбыть его за цену, выгодную мне. Кто в кризис кинется скупать диваны, стенки, а? Мой бизнес требует вложений, уж извини. А если хочешь в роскоши купаться, то поезжай в Москву, кадри кого с Госдумы. У нас на местном уровне гораздо все скромнее.