— Тебя что, на аборт отправляют?

— Нет! — рявкнула она. — Нет! Меня не отправляют на аборт, и даже на преждевременные роды! Но с моим диагнозом!

— А что с твоим диагнозом? Вместо того чтобы радоваться, ты уже все ковры промочила! Развела сырость! Нечего реветь! Сейчас же прекрати! Не хочешь думать о себе — о ребенке подумай! Тоже мне, горе-мамаша! — вдруг заорал Дима.

Девчонки обе изрядно струхнули и уставились на него изумленными глазами. Одна черными — другая зелеными.

— Иди-ка в ванную и приведи себя в порядок! Скоро тапки поплывут, устроила потоп.

Маришка засопела, но повиновалась. Дима прошелся в ярости по кухне, открыл форточку и закурил, отвернувшись к окну. Руки мелко подрагивали: все ж таки нужно быть помягче с Мариной. А еще нужно позвонить Андрею Ильичу и Олесе, рассказать всё. Пусть на всякий пожарный Маришка полное обследование пройдет. Мало ли…

— Зря ты так на нее, — проговорил сзади тихий голос.

Дима не стал оборачиваться.

— Если бы я мог рассчитывать свою силу и не боялся ударить женщину, то вкатил бы ей оплеуху или затрещину. Не с ее сердцем так истерить. Маринка, ты там не утопилась, часом?

— А у тебя что, спасательный круг в кармане? — раздалось довольно бодро из ванной.

— Ну, Слава Богу, — облегченно произнес парень и затушил сигарету. — Вылазь, давай!

Маринка больше не плакала. Только вздыхала горько. Приехали Олеся и Андрей Ильич. Увидев их, девушка, было, продолжила свой концерт, но Дима повел на нее тяжелым взглядом, и она, судорожно вздохнув, сдержалась. Опять пронеслись объяснения. И лечащий врач девушки прижал горемычную к своей груди.

— Родишь, родишь! Куда ты денешься?

— А если вдруг… а если я… Он сиротой останется! — и опять губы полезли в сторону.

— Да, всё будет нормально! И потом, ты же не одна! А мы на что? Поможем! — проговорил Андрей Ильич.

— И отец ребенка! — встряла Олеся.

Но Марина на это лишь затрясла волосами-водорослями.

— Нет, мне нужно рассчитывать в таком случае только на себя, — проговорила она, а потом пояснила: — Он женат!

Ромала, не зная почему, вздохнула облегченно. Дима с такой нежностью относился к Марине, что она уже было подумала…

— И что? — не понял Дима.