— Есть будешь? — вдруг спросил он.

— Буду.

Вот так всегда. Чтобы успокоиться, Славка начинал готовить. Загремела посуда, застучал нож, зашумела вода в кране. Вадим сел на стул и просто смотрел. Лезть в помощники было делом бессмысленным и абсолютно бесполезным.

— Порей купил? — спросил Славян, вытряхивая продукты из пакетов.

— Ну, извиняй! Вообще-то, ты только на водку рассчитывать должен.

— А самому догадаться? О, нашел! А говоришь, не купил, — хмыкнул повар удовлетворенно.

Они сидели за столом и ели. Вадим управлялся вилкой, Славка ел палочками: три года в Японии не прошли даром.

— Это что за зверь? — вдруг спросил Романов брезгливо, выловив нечто из своей тарелки. — Кузнечик, что ли? Славян, боюсь, ты сейчас увидишь свое блюдо уже в другом виде…

— Не ссы! Это анчоус, рыбка такая. Ешь, — усмехнулся тот.

— Странно, а по вкусу как кузнечик.

Славка улыбнулся.

— Был у нас разговор с Ингеборгой один. На помолвке, — вдруг сказал он, — я выпил шампанского, а тут она. И платье такое… с открытой спиной… Ну, и я, наверно, перегнул. Она вырывалась, но мне тогда казалось, что просто ломается. Типа, я говорю «нет», но думаю «да». Она даже вскрикнула…

Вадим с досады скрипнул зубами. Он вспомнил ее, мечущуюся на кровати, вязнущую в своем кошмаре, и отвернулся.

— Эх, ты. Сам же сказал, что берег.

— Да я ж не всерьез! А она потом говорит, дескать, убегу. Ну, я возьми и ляпни: на том свете найду и пожалеешь, что родилась…

— Славян, какое у тебя погоняло в роте было?

— Димыч, погоняло на зоне, а у нас позывные!

— Неандерталец?

— Медведь.