— Зачем он ездил на опознания?

— Затем, что подал тебя в розыск! Его боевой товарищ — майор полиции.

— Странно… Отец прочитал мое письмо, я видела отметку. Не сказал?

— Значит, не сказал. А Славка волновать его не хотел, думал, что сам найдет.

— Нашел, — вдруг тихо сказала девушка и протяжно вздохнула.

— Что?

— Нашел. Ты не сможешь жить во лжи. Она тебя отравит и съест.

Вадим молчал.

— Я уеду завтра, не переживай, — проговорила Инна и поднялась.

— Уедешь завтра? — повторил эхом он.

— Нет, не завтра, уже сегодня, — поправилась она и посмотрела на него.

Он смотрел на нее и не понимал: как она может шутить с таким серьезным лицом. А она улыбнулась сквозь слезы и сказала:

— Помнишь, я поклялась на нашей свадьбе, что никогда не буду тащить тебя вниз, никогда не стану камнем. Свадьба была фиктивная, а клятва — настоящая. Поднимайся, сказка кончилась. Сдержи свое обещание: приведи себя в порядок.

Вадим вышел из душа, когда за окном уже совсем рассвело, и почувствовал сигаретный дым. Открыл дверь на кухню в тот момент, когда Инна у распахнутого окна давила окурок в ложке. Она уже не выглядела подавленной. Волосы гладко зачесаны, домашний костюм сменил пижаму. Немного красные глаза и припухшие губы. Вадим глянул на них раз и отвернулся.

— Садись, — проговорила девушка, указав на стул. — Надо обработать ссадины.

Вадим послушно сел. Когда он, поднимаясь домой, еле переставлял ноги, то боялся грохнуться прямо на лестничном пролете, но после разговора с ней хмель выветрился из головы, будто его и не было. Инна села напротив. Приложила ватный диск с перекисью к губе. Романов дернулся, она тут же подула, но, встретившись с ним глазами, прикрыла рот ладонью.

— Прости, я курила… Неприятно, наверно.

И он вспомнил, что кто-то сегодня уже был с запахом сигарет, и тогда его даже замутило. Сейчас такого ощущения не возникло. Он просто смотрел на жену, которая сосредоточенно прикладывала диск к губе. Ее рот был приоткрыт, и память, как на грех, напомнила о вчерашнем поцелуе. Вадим вздохнул. Инна посмотрела в глаза.

— Так больно? — спросила она участливо.