Он пролетел через кухню, кто-то ему даже указал, куда именно побежала Инна. Он врезался в дверь служебного входа, но она была закрыта, будто с той стороны ее чем-то подперли. Вадим ударил еще раз.

— Инна! — позвал он громко.

— Уходи! Иди в зал! — раздалось сбивчиво по другую сторону.

— Инн! Ты с ума сошла? Сейчас же зайди внутрь! Ты только выздоровела!

— Вадим! Вадим, уйди. Уйди, прошу! И я зайду. Я не хочу видеть… сейчас… я не хочу видеть тебя… Прошу! — с каким-то отчаянием проговорила она, и Романов растерялся.

Он отступил на шаг. Сердце клокотало в висках. На нем была тонкая рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, и здесь, в тамбуре, ему было свежо. Но Инна сейчас стояла за дверью. На крыльце. В тонкой блузке.

— Ладно, я ухожу! Заходи, ты обещала! — сказал он и шагнул в темный коридор.

У него задрожали руки, когда он увидел ее вновь. Она чуть приоткрыла дверь, верно, чтобы убедиться, что его тут нет, а потом кое-как переступила порог. Растрепанная. Смятенная. И будто напуганная. Она едва могла дышать. Прижимала холодные пальцы к шее и расстегивала пуговицы блузы. Вадим, стоя в тени, всё видел. Видел, как дрожали ее руки. Видел, как часто и тяжело поднимается ее грудь. У нее пламенели щеки, и она трогала их пальцами, словно хотела потушить. Задирала вверх подбородок.

Будто боялась разреветься.

И всё же не выдержала. Прислонилась спиной к двери и сползла по ней. Кончились силы. Маску держать было не перед кем.

— Возьми себя в руки! — сквозь слезы приказывала она себе шепотом, но справиться с эмоциями не могла…

Спустя какое-то время кое-как успокоилась и поднялась.

Вадим почти сделал шаг к ней из темноты…

— Я так больше не могу! Я сойду с ума! — с отчаяньем прошептала девушка и прикрыла глаза.

Вадим остался стоять в темноте…

Они ехали по ночному Питеру. Инна смотрела в окно. Вадим несколько раз бросил на нее взгляд. Слова вертелись на языке, но он не осмеливался их произнести…

— Кажется, отопление дали, — сказала Инна, едва они оказались дома.

В квартире, действительно, было тепло, и Вадим с досады скрипнул зубами. Он молча смотрел, как она забирает свои вещи из его спальни. Стоял на пороге комнаты и молчал. А она, казалось, даже была рада и не скрывала этого. Быстро всё собрала и ушла, так и не взглянув на мужа.

А он, как на грех, не мог уснуть. Вертелся, перекладывал подушку и даже два раза покурил. Из головы не шло танго. Руки до сих пор помнили тепло девичьего тела. Его силу. Его стройность. Его отзывчивость.