Она просматривала почту, раз за разом перечитывала письмо от модного редактора и не верила. Давно, когда она только впервые попробовала себя в роли дизайнера, у нее была идея поучаствовать в каком-нибудь конкурсе, но она не решилась. Что уж говорить? Она и сейчас бы вряд ли отважилась на этот шаг. И дело не в Бориславе. Дело в ней. Она прошлась по комнате, еще раз перечитала письмо и посмотрела визитку. Черно-белый кусок картона с контактами Анастасии Устюжиной. Ничего лишнего. Никаких цветочков, завитушек. Всё просто и строго, словно показывая, что хозяйка этого картона — дама серьезная и деловая.

— Алло, — проговорила Инна, когда Настя ответила, — меня зовут Инна Романова. Вы хотели со мной связаться. Слушаю вас.

Настя понравилась Инне, хотя молодой дизайнер и немного побаивалась главного редактора модного журнала. Девушка была озадачена тем масштабом действий, которые развернула Устюжина: у нее всё было продумано, всё схвачено. Всё оговорено.

Алька была зажата первые минуты фотосессии, но потом выдохнула и раскрепостилась: брат был рядом. Он сам делал прически, менял макияж. И старался он так, как никогда до этого.

Супруги так больше и не говорили. Инна попробовала извиниться, но Вадим свернул с темы, сам попросил прощение за вторжение в ее личную жизнь, дескать, кто он такой… Жена промолчала.

Она смотрела на его работу во время фотосессии, и ее охватывало непонятное чувство: она слышала музыку. Музыку от его рук. Разную музыку. Разных композиторов — давно умерших и живущих поныне.

— Мистика какая-то, — проговорила она, услышав в очередной раз звуки пианино. На сей раз звучал фрагмент из балета «Петрушка» Стравинского[1], а на Альке было пестрое желто-оранжевое платье с огромными ярко-красными маками.

Когда девочка увидела обнову, сказала:

— Расцветка — вырви глаз!

Инна даже расстроилась, решив, что Аля не станет его носить. Но малышка взяла его с собой на Кипр, где почти не вылезала из него. Это платье так отличалось от всех прочих, что Инна не хотела даже включать его в фотосессию, но модель настояла на своем. И вот теперь она сидела с обновленным, легким по-весеннему, едва заметным макияжем, а брат крутился вокруг с расческой. Пальца так и мелькали. Пряди послушно укладывались в широкую косу, и в этот момент Инна услышала музыку. Яркие, как само платье, звуки фортепиано срывались с пальцев стилиста и скакали по волосам. Дизайнер, зачарованная волшебством, не могла отвести взгляд от рук мужа.

Аля продрогла до костей. Она сегодня опять была на съемке. Вадим сделал ей прическу, макияж, а потом умчался по каким-то делам, бросив сестру в новом вечернем платье в выставочном центре, где проходила съемка. Алька смущалась посторонних людей, которые ходили по выставочным павильонам и глазели на нее. Платье струилось по телу, ниспадая на пол. Черное, с переливающимся стеклярусом. Открытая спина, закрытая грудь. Алька то смотрела в окно, то куда-то в пол, делая всё, о чем просил фотограф. Когда съемка закончилась, девушка переоделась и выскочила из павильона.