А гохеррим стоял и смотрел. Меч бессильно болтался в опущенной руке. Ему оказалось проще подчиниться собственному упрямству, чем чужой воле.

Упрямство, да. Это у него есть.

А что еще у него есть? Что у него... осталось?

- ...Он что, сломался? Поплыл? - донесся недоуменный голос. - Связь с Банком нарушилась?

- Тогда если б я активничала, он бы заработал... или исчез, - ответил второй голос, донельзя расстроенный. - Ну ты подумай, мне попался сам Худайшидан… а он не дерется! Я бы тебя разгромила им одним!

- Можешь открыть его сигнатуру?

- Сейчас… не ходи пока, я проверю, что там у него.

Внутри вдруг стало холодно. Худайшидан ощутил пристальное внимание. Кто-то… осматривал его. Буквально потрошил взглядом, распахнул его нутро нараспашку.

И через это чужое внимание он неожиданно увидел со стороны сам себя. Истощенного. Разодранного. Со множеством прорех.

Внезапно хлынули воспоминания о последних минутах жизни. Да, как тогда.

Не унижай меня. Не заставляй меня. Я гохеррим.

Худайшидан хотел сказать это вслух, но оказался властен только над своими мыслями. Только сознание по-прежнему принадлежало ему.

Но теперь он мог сказать, что у него есть сознание. Есть мысли и воспоминания, пусть и плохие.

И имя.

Я все еще есть.

- ...Что там у вас?.. - донесся третий голос, ленивый и скучающий.

- Да вот, сломанный Худайшидан, - ответили ему со странной интонацией.

- Что-о?..