Без семьи — это не Рождество.

— Это будет не то же самое, — говорю я ему. — Думаю, я буду скучать по всем тем вещам, которые делала слишком часто. Наверное, лучше его пропустить, да?

Он кивает, но не выглядит убежденным.

Два дня спустя, когда я просыпаюсь рождественским утром, на кухне не поет бабушка. Нет ни папы, готовящего блинчики с клюквой и мармеладом, ни теплого, волнующего аромата свежеприготовленного шоколада, поднимающегося по лестнице. Нет ни елки, но подарков. Нет матового оконного стекла. Окон нет.

Заколдованный потолок надо мной озаряет рассвет, но сегодня он выглядит тонким и плоским, как бумага.

В мою дверь стучат.

— Персефона? Ты не спишь?

— Я почти… на 80 % проснулась. Этого хватит?

— Ты одета?

— Более-менее, — говорю я, натягивая шелковый халат, прежде чем открыть дверь. Глаза Аида расширяются, при виде моего наряда, и я надеюсь, что мое лицо не выдаст удовольствия от его реакции.