Она кивнула.

Саммерин осторожно положил руку Тисаны себе на колени.

— Будь осторожен с ней некоторое время. Сустав будет слабым еще неделю или около того.

Я посмотрел на ее запястье. Прямое, без повреждений, как будто оно вообще никогда не было травмировано.

Комок застрял у меня в горле.

— Мне жаль.

— Ты должен был сделать это раньше, — тихо сказала она.

— Оно не хотело меня убивать. Если бы хотело, я бы уже был мертв.

Тисана вздрогнула, ее взгляд упал на мое плечо. Я прикрыл свою странную рану — я все еще не понял, что именно это было, хотя знал, что это чертовски больно, — но ее взгляд проникал сквозь ткань.

Уверен, она видела то же самое, что и я, когда я смотрел на ее запястье, но для меня эта боль была лишь напоминанием о том, что Решайе не нужно тратить время на сломанные палки и волшебные мечи, если оно действительно, по-настоящему хочет моей смерти.

Нет, то, что произошло там, было игрой.

Я должен был это знать. Я должен был держаться дольше.

Она открыла рот, и я понял, что она готовится сказать мне, в сотый раз за сегодня, что я должен уйти.

— Мы знаем, чем закончится эта дискуссия, Тисана. Не начинай.

— Если бы я причинила тебе боль…

— И не собирался.

Саммерин встал и бросил на меня спокойный взгляд, прежде чем выскользнуть за дверь. Если Тисана и заметила его уход, она этого не показала.

— Если бы я хоть на мгновение задержался, чтобы вернуть контроль…

— Ты не сделал этого. И теперь ты знаешь, как это сделать.

Как странно было чувствовать себя, пытаясь быть оптимистичной в этом вопросе. Оптимистично или умышленно невежественно. Мое самое циничное, самое несносное «я» назвало бы эти два понятия одинаковыми.